Шлем повредил он, а потом
И щит Эрека в миг единый
Рассек до самой середины
И, рыцарю задевши бок,
Кольчуги отрубил кусок.
Эрек себя оборонил,
Но холод стали ощутил
На белом теле. В этот раз
Господь обиженного спас,
Не то бы надвое рассек
Его удар. Но жив Эрек!
Отвагой славится недаром
И платит на удар ударом,
И недруг от его меча
Не может защитить плеча.
Его и щит не уберег,
И так стремителен клинок,
Что разрубил кольчугу вмиг
И в тело до кости проник,
А кровь, обильна и багряна,
Течет до пояса из раны.
Но в доблести равны бойцы:
Друг перед другом молодцы
Решили до смерти стоять,
Не отступая ни на пядь.
Щиты расколоты, разбиты,
От прорванных кольчуг защиты
Уже им нету никакой, –
Еще смертельней страшный бой,
Еще обильней кровь течет,
И ранам их потерян счет, –
И каждый стал слабей, сем был.
Но вот, собрав остатки сил,
Эрек врага одним ударом
Ошеломил в порыве яром.
За ним второй нанес тотчас,
Потом ударил в третий раз,
Шлем расколол и разломал,
Подшлемник сразу же прорвал.
И так тяжел был меч его,
Что треснул череп у того,
Но мозг нетронутым остался.
Противник вздрогнул, зашатался,
Эрек дает ему толчок
И валит вмиг на правый бок,
Ему забрало открывает,
Потом и самый шлем срывает,
И враг лежит пред ним сраженный
Ничем уже не защищенный.
Эрек, пылая жаждой мщенья
За давешнее оскорбленье,
Ему бы голову срубил,
Но враг пощады запросил:
"Ты в честном победил бою,
Так сохрани мне жизнь мою.
И приз и слава – все тебе.
Внемли ж теперь моей мольбе.
Меня прикончив после боя,
Ты дело совершишь худое.
Я должен меч тебе отдать".
Эрек меча не хочет брать.
"Живи", – он говорит ему. –
А тот: "Ах, рыцарь, не пойму,
Когда ж я так тебя обидел,
Что ты меня возненавидел
И биться насмерть пожелал?
Тебя я никогда не знал,
Обиды между нами нет".
"Есть", – произнес Эрек в ответ.
"Но как же стали мы врагами?
Я прежде не встречался с вами.
Чтоб ни свершил я против вас,
Все искупить готов сейчас".
Эрек ему: "Вчера с тобой
Сошлись мы на тропе лесной.
Там при Геньевре-королеве
Нанес удар прелестной деве
Твой карлик подлый: всем известно –
Ударить женщину – бесчестно.
Хлестнул он также и меня:
Наверно, показался я
Ему ничтожеством. А ты
Смотрел на это с высоты
Своей надменности, и видно
Совсем тебе не стало стыдно
За наглость твоего слуги.
Вот потому мы и враги.
Ну что ж, ошибку искупай
И честным словом обещай
Явиться нынче поскорей
К высокой госпоже моей,
В Карадигане двор её:
Отсюда семь – не больше – льё.
Не мешкая, до темноты
Туда добраться можешь ты.
С тобою к ней должны явиться
