– Спасибо, – шепчет она еле слышно, но я всё разбираю, несмотря на рёв двигателей.
В динамиках снова звучит голос Джейка – он, кажется, разговаривает сам с собой, или с самолётом, что ещё более вероятно.
– Немного ещё… Ну же, малышка… Думаю, почти выбрались…
И в тот момент, когда кажется, что буря достигла апогея, всё прекращается. Тёмные небеса сменяются ярко-голубыми, словно и не было никакой грозы. Вздох облегчения срывается с моих губ прежде, чем я это понимаю – в своей попытке утешить Куинн я забыла о том, как напряжена была сама. До меня даже не сразу доходит, что всё кончилось; в какое-то мгновение я даже думаю, что, наверное, мы уже погибли и даже не заметили этого, и если это смерть, то не так уж и страшно, но…
– Ура-а-а! Мы живы! – орёт Радж прежде, чем остальные понимают эту простую истину, и его крик перебивает все мои дурные мысли.
– Посмотри, – шелестит голос Куинн, и я подчиняюсь, всё ещё держа её за руку и чуть наклоняясь в сторону иллюминатора. От вида огромного, покрытого ярко-зелёным лесом острова, возвышающегося над лазурно-синими водами Карибского моря, перехватывает дыхание. Страхи минутной давности сменяются предвкушением и чем-то ещё, чему я не могу придумать названия – и моё сердце уже шарашит о грудную клетку не из-за сверкающих за окном молний, а от нетерпения.
– Добро пожаловать на Ла-Уэрту! – грохочет динамик, и салон снова наполняется криками – на этот раз восторженными и благодарными.
Дверь в кабину пилота всё ещё открыта, а я сижу довольно близко, так что, даже когда Джейк выключает, наконец-то, динамики, я слышу его голос.
– Ла-Уэрта, вызывает борт XC-DMK, запрашиваю экстренную посадку.
Ответом ему служит лишь шипение радиостанции.
– Карлос, ленивый ублюдок, – настаивает Джейк, – я надеру тебе зад!
Однако ленивый ублюдок Карлос или не боится угроз Джейка, или так же любит вздремнуть на рабочем месте, как наш пилот.
– Игнорируй, сколько влезет, но я от этого не забуду про ту штуку баксов, что ты мне должен! Нравится тебе или нет – я приземляюсь!
И он действительно ведёт самолёт на посадку без одобрения диспетчера. Я продолжаю сжимать ладошку Куинн, но, стоит шасси коснуться посадочной полосы, как Куинни внезапно вырывает руку, краснеет и чуть приподнимает уголки тонких губ в какой-то почти виноватой улыбке. Я в удивлении вскидываю брови, но никак не комментирую поведение Куинни, поскольку самолёт прекращает, наконец, движение, и вокруг нас образуется суета – все вскакивают со своих мест, стремясь первыми покинуть салон, и Куинн протискивается мимо меня. Я же выжидаю несколько минут, чтобы не оказаться в толкучке.
