– Так не должно быть! – истерит Алистер, и мне жутко хочется его ударить. – Я не могу умереть, окружённый этими кретинами!
Козёл.
– Все, успокойтесь! Просто дышите! – громоподобный голос Шона перекрывает гвалт. – Мы прорвёмся!
Вопреки его словам, Куинн раскачивается из стороны в сторону, безостановочно бормоча под нос что-то, похожее на «О Боже».
Внезапно раздаётся такой мощный раскат грома, что у меня закладывает уши. И мне кажется, что молния ударяет прямо в самолёт, хотя, может быть, и не кажется, но, оглушённая, я совсем ничего не понимаю.
– Двигатели отказывают, нужно посадить самолёт, – словно сквозь толстый слой ваты доносится голос пилота, и я, конечно, догадываюсь, что этого не должно быть в динамике, что он не собирался сообщать об отказывающих двигателях всем пассажирам.
Моё сердце заполняет грудную клетку от страха, что всё может закончится вот так.
И только один пассажир выглядит спокойным – незнакомая мне девушка. То есть, конечно, в Хартфилде много студентов, и я действительно могла прежде её не встречать, но есть что-то в её спокойствии такое дикое, такое неправильное – как шрам, пересекающий её бровь и веко по прямой линии и доходящий до середины щеки. Я смотрю на неё в упор, изумлённая, и она отвечает мне таким взглядом, словно мы находимся на лекции, а я позволяю себе неуместное поведение.
– Марикета, сядь! – кричит Лейла, и я, будто очнувшись от транса, осознаю, что всё это время пыталась удержаться на ногах. Оглядываюсь в поисках свободного сидения и плюхаюсь рядом с Куинн как раз в ту секунду, когда самолёт начинает крениться вперёд. Куинни жмурится, отказываясь смотреть вокруг, и я хорошо её понимаю. Она задыхается, и я кожей ощущаю потребность утешить её.
Протягиваю руку и касаюсь её сжатой в кулачок ладони.
– Просто дыши. Всё пройдёт.
– Этого не может быть, – вместо ответа бормочет она, кажется, даже не замечая меня, – не сейчас… Это слишком скоро…
Свободной рукой Куинн мёртвой хваткой вцепляется в ремень безопасности, её грудь судорожно вздымается и опускается, и я готова молиться всем богам на свете, чтобы это была всего лишь паника, а не какая-нибудь астма или что ещё похуже, иначе я точно не буду знать, что делать.
Я с трудом разжимаю её кулак, обхватываю тонкие пальцы своими и сжимаю покрепче.
– Я рядом. Ты не одна, – настойчиво говорю я. – Всё будет в порядке.
И хотя я сама, кажется, с трудом верю своим словам, каким-то магическим образом они доходят до её ушей и даже – о чудо! – действуют. Куинн заметно расслабляется – достаточно для того, чтобы её дыхание выровнялось. Наконец, она открывает глаза и смотрит на меня из-за завесы длинных рыжих волос.
