Услышала недоуменный возглас и с облегчением почувствовала, как его руки разжимаются и выпускают. Тут же перекатилась на другую сторону кровати, невольно поморщившись от неприятного отклика в теле, и вылезла из постели. На Кирмунда даже смотреть сейчас не могла, иначе бы сорвалась и наделала глупостей.
— Проклятье, сколько я вчера выпил? — послышалось за спиной страдальческое, и я все же посмотрела через плечо на лежащего на кровати мужчину.
Закрыв глаза, он морщился и потирал виски. Осознание того, что Кирмунд может даже не помнить о случившемся, доходило до моего взвинченного сознания и приводило в еще большее бешенство.
— Думаю, вполне достаточно, чтобы вести себя, как последняя скотина, — уже не сдерживаясь, прошипела и потянулась за простыней, чтобы завернуться в нее и скрыть вызывающие гадливость следы крови на внутренней стороне бедер. Свидетельство моего вчерашнего унижения.
Кирмунд распахнул веки и уставился на меня, хмурясь и словно пытаясь что-то вспомнить. Потом его взгляд опустился ниже и на лице отразилось замешательство.
— Это… это я сделал? Что вчера произошло?
Он вскочил с постели и, прежде чем я успела отпрянуть, оказался рядом. Схватил, одной рукой удерживая за талию, другой приподнимая мой подбородок.
— Эльма, милая, что я сделал? Пожалуйста, скажи.
— Только не притворяйся, что не помнишь, — я передернулась от его прикосновения, испытывая отвращение и гадливость.
Заметив что-то в моем лице, Кирмунд потрясенно застыл и отстранился. С размаху сел на постель и оттуда теперь смотрел на меня непонимающим, каким-то болезненным взглядом.
— Последнее, что помню отчетливо — как вернулся в свои покои и снова пил… Потом какие-то смутные обрывки. — Он умолк, будто пытаясь ухватиться за ускользающие воспоминания, потом вся краска отхлынула от его лица. — Это ведь был сон, да? Скажи, что всего лишь сон.
— Значит, вспомнил? — саркастически отозвалась я, кутаясь в простыню и судорожно комкая ее у горла. — Тогда мне можно и не объяснять.
— Я бы никогда… — с трудом выговорил он, как-то растерянно и сдавленно. — Это словно и не я был. Вообще ничего не соображал. Раньше сколько бы ни выпил, я все равно мог себя контролировать.
— Полагаешь, это меня утешает? — с презрением глядя на него, выпалила я.
— Эльма, поверь, я… — он замолчал, словно не мог подобрать нужных слов. Потом поднялся и осторожно двинулся ко мне. Я отпрянула и выставила вперед одну руку.
— Не приближайся.
Думала, что как обычно, проигнорирует и сделает так, как хочет сам, но Кирмунд дернулся, словно от удара, и застыл. Чувство вины, буквально плещущееся в его глазах, почему-то взбесило еще сильнее. Ну почему этот мужчина считает, что может делать что угодно, а потом высказать слова сожаления и ожидать, что его сразу простят? Не прощу. Просто не желаю больше прощать. Единственное, чего хочу — оказаться от него как можно дальше. Пусть он навсегда исчезнет из моей жизни. И то, что не могу это сделать прямо сейчас, вызывало горечь. У меня нет выбора. Пока я должна оставаться с ним рядом. Вот только сама мысль о близости с ним теперь вызывает яростный протест. Даже моя дракониха внутри в этот раз была вполне солидарна со мной.
