— Я сделаю все, чтобы загладить вину, — осторожно сказал Кирмунд. — Поверь, я сам не понимаю, как мог такое сделать… Тем более с тобой…
— А разве я чем-то отличаюсь от других ваших постельных игрушек, мой король? — издевательски спросила я.
— Прости… — снова сказал он, хмурясь. — Я не знаю, что еще сказать.
— Тогда ничего не нужно говорить. Просто уходите. Оставьте меня в покое, — воскликнула я, буравя его злым взглядом.
— Я вызову к тебе лекаря, — произнес он, быстро одеваясь и, по всей видимости, желая удовлетворить мою просьбу.
— Не нужно, — рявкнула я. — Не хочу, чтобы во дворце каждая собака знала о том, что вы со мной сделали.
— Если кто-то посмеет хоть как-то тебя оскорбить… — угрюмо процедил Кирмунд.
— Вы меня оскорбили куда больше, чем кто-либо еще, — прервала я сухо. — Поэтому не нужно разыгрывать из себя защитника.
По его лицу пробежала тень, но сегодня, похоже, Кирмунд был намерен молча проглатывать любые мои колкости.
— Теперь ты захочешь уехать из дворца? — он вопросительно уставился на меня, и я почувствовала исходящее от него беспокойство.
— Вы прекрасно знаете, что остаться мне придется. Моя королева нуждается во мне, — процедила я. — Но что касается наших с вами отношений… — я с шумом втянула воздух. — Я не знаю, смогу ли когда-нибудь смотреть на вас без отвращения.
Кирмунд с такой силой ударил кулаком по прикроватной тумбочке, что та разлетелась. Содрогнувшись всем телом, я сжалась, понимая, что вслед за мебелью той же участи вполне могу подвергнуться и сама. Но король лишь посмотрел на меня полным тоски и сожаления взглядом и вышел из комнаты. А мои ноги тут же подкосились после перенесенного чудовищного нервного напряжения, и я опустилась на пол.
Закрыв лицо ладонями, позволила, наконец, слезам выплеснуться наружу. Хуже всего, что Кирмунд снова пытается все вернуть, найти себе оправдания. И что-то во мне откликается на это. Нет уж, хватит. Пусть даже он искренне сожалеет о случившемся, я найду в себе силы больше не поддаваться проклятой слабости. Или он и в дальнейшем станет оправдываться тем, что был слишком пьян, когда в очередной раз причинит боль? Только наивная идиотка может посчитать это достаточным оправданием.
Я нашла в себе силы прекратить начинающуюся истерику и привести себя в порядок. Никто не узнает о том, что произошло между нами с королем. А даже если узнают, не дам повода поглумиться, видя меня сломленной. Так что к Эльме и другим фрейлинам я отправилась, нацепив на лицо привычную доброжелательную маску. И лишь чрезмерная бледность и немного покрасневшие глаза слегка выдавали мое настоящее состояние.
