— Вы послали меня, учитель, потому что больше некого. — Роне отчаянно блефовал, но ничего другого в гудящую от боли голову не приходило. — Никто на моем месте не добился бы большего.
— Большего, чем ничего? Думаю, пора поручить поиски мальчика Дюбрайну. Он, конечно, ублюдок, но хотя бы не дубина.
— Вас же не устраивает смерть Шуалейды или ее сумасшествие. — Роне пожал плечами. — А более тонкие варианты требуют времени.
— Что ж, у тебя будет достаточно времени, Бастерхази. Целая вечность. Если Тодор даст согласие на ее брак, твое присутствие в Валанте потеряет для меня… — Паук вдруг поморщился и подался вперед. — Что у вас творится?!
Игла паучьего внимания вонзилась между глаз, чуть не заставив Роне заорать — не от боли, а от облегчения и надежды. Это не Паук рвался в Валанту! Какой надо быть дубиной, чтобы не отличить спектр! Двуединые снизошли к молитвам своего сына и послали чудо, какое и как — неважно, потом разберемся!..
— Я же сказал, что результат будет. — Роне криво усмехнулся и расправил плечи. — Чуть раньше, чем я ожидал, но — извольте видеть. Она использовала темный дар.
— Ты уверен, что это — она? — Паук склонил голову, прислушиваясь. — И уверен, что она жива?
Роне тоже прислушался, то есть попытался выделить из оглушительного и ослепительного темного хаоса что-то знакомое. Вроде — шаманская волшба, воздух, вода. Направление — юго-запад. Лишь бы только волшба зургов не убила девчонку, она же где-то там… нет, не убила! Шисова девчонка должна выжить!
— Уверен. — Роне взял вторую чашку, отпил и сморщился: от безумства темных потоков шамьет стал горше хины, а в голове зазвонили наперебой колокола храмов Райны и Хисса. — Вы правы, учитель, Эйты варит отвратительную гадость.
— Наглый щенок. — Паук фыркнул. — Наглый и везучий. Твоя бабка была права, из тебя еще может выйти толк.
Он скрипуче рассмеялся, хлопнул ладонью по воде рядом с собой, подняв тучу брызг — часть из них попала на Роне. Паук утер лоб и, посерьезнев, велел:
— Сегодня же почини зеркало и доложи. О том, что Шуалейда жива.
— Жива. Мне срочно нужна официальная бумага от Конвента, подтверждающая, что всплеск эфира порожден темным колдовством.
— Ишь ты, бумага! Тьфу!
Оконце схлопнулось, выплеснув из чашки остатки шамьета — в этот раз на скатерть, а не на руки Роне. Эфирная буря снесла все щиты с башни Рассвета, наверняка побила половину приборов в лаборатории, выпила самого Роне до дна — но ему было все равно. Губы сами собой растянулись в улыбке, Роне вскочил, шагнул к бюро: достать бутылку пятидесятилетнего бренди.
