Представив во всех деталях столь безрадостную картину своей кончины, я ужаснулась и даже какое-то время всерьез подумывала о том, чтобы отказаться от однажды пришедшей мне в голову рискованной затеи. Но потом во мне ожидаемо взыграло упрямство, щедро подпитываемое любопытством, и я решительно прогнала трусливые мыслишки подальше.
Ничего ведь со мной не случилось. Я жива и практически здорова. Несколько синяков и ссадин еще не повод сворачивать с полпути. Огорчало лишь то, что я, кажется, осталась без средства передвижения, и вот это действительно могло стать проблемой.
Какое-то время я размышляла над тем, способна ли безмозглая деревяшка выжить из ума, и пришла к неутешительному выводу, что вот именно эта способна на что угодно. В любом случае, доверять ей больше нельзя, равно как и иметь с ней дело.
Позади снова послышался шорох, а мне в руку ткнулось деревянное древко.
Осторожненько так, с намеком. Метла явно прониклась ожидающими ее перспективами и решила ко мне подлизаться.
Не выйдет.
Оттолкнув от себя подлизу, я решительно прибавила шагу, стараясь не оглашать округу жалобными стонами и причитаниями, а то, если кто вдруг услышит, стыда ведь не оберешься. Как же, ведьма и не может себя исцелить. А как прикажете лечить, если сумка с зельями утонула в болоте?
Углубляться в лес не хотелось, но другой дороги тут не было. Лишь эта звериная тропа давала хоть какую-то возможность двигаться дальше. Над головой серело вечернее небо, а под кронами деревьев уже сгустились сумерки, заставляя сердце чаще биться от страха и ожидания неминуемой встречи с ночными хищниками. А ведь у меня даже ножа при себе не имелось. Впрочем, наличие оружия вряд ли могло мне чем-то помочь. Что поделать, я ведьма, а не боец. Меня с детства учили варить зелья и проводить колдовские ритуалы, а не сражаться на поединках, хотя сейчас мне бы очень пригодилось умение за себя постоять.
Метла периодически напоминала о своем присутствии, а я все чаще задумывалась о том, что риск сверзиться с высоты все же предпочтительнее риска быть съеденной заживо каким-нибудь зверем.
И, словно бы вторя моим мыслям, откуда-то из темноты до меня донесся тихий стон. Едва различимый, на грани слышимости, и лишь благодаря напряженному состоянию, я смогла его уловить. Сомнений быть не могло, это стонал человек. Звери не способны издавать подобные звуки.
Замерев на месте, я прислушалась, стараясь угадать, откуда шел звук, а услышав его снова, уверенно двинулась в том направлении. Вероятно, кто — то упрекнет меня за глупость и легкомыслие, но я не могла поступить иначе.
