— Попробуй.
Он говорил дальше. Что мне нельзя забирать эту страницу с собой, что я должна выучить её содержимое наизусть, каждую строчку. И я смотрела на древние письмена — запоминая уже тогда.
— Я буду молить Древних, даже если они оставили нас, — прошептал наконец наставник. — Может, они не оставят тебя.
Я понимала — несмотря на его слова, — что он начал волноваться за меня. Но чем больше сомневался он, тем сильнее во мне разгоралось пламя.
В тот вечер я действительно выучила каждую строчку, более того — каждую букву.
Постаралась как можно лучше представить, каково это — пожелать отомстить кому-нибудь из драконов. За себя, за других похищенных девушек.
На следующий же день я перестала спорить с родными и принялась изучать все книги о драконьих обычаях, которые мне могли принести. А ещё через три дня, когда за мной наконец прилетел гонец, вышла к нему сама.
Больше не сомневаясь.
***
Через час нас, намытых до блеска, одетых и причёсанных, выстраивают в коридоре. Драконий вестник, который всё никак не желает отделаться от невест, оценивает наш вид. Полагаю, он доволен: девушки сияют. Многие улыбаются.
Я представить не могу, как они всё это переносят с радостным видом.
Может, их забирали не так, как меня? Не отнимали у женихов, не держали в башнях?! Может, их путешествие сюда было легче?
Тогда, из родной крепости меня забрал не вестник, какой-то другой дракон — присланный из их земель.
Меня не посадили ему на спину. Для меня приготовили ящик, обитый тонким войлоком. Ящер подхватил его за кольца и понёс в когтях.
Несколько часов я провела в темноте, холоде, болтаясь на высоте, которую боялась представлять.
Может, это сделали, потому что не могли иначе. А может, это должно было отбить у меня желание перечить и сопротивляться.
Но, конечно, не отбило.
Я дважды пыталась сбежать после — когда меня привезли к другим девушкам под стены крепости. Когда мы спали в гостинице, похожей на оплот. Я пыталась — но меня поймали, и тогда я узнала, что драконья магия легко обездвиживает с расстояния в два десятка шагов.
Что волшебные цепи обжигают.
А потом была вторая проверка, весь этот путь — и вот, теперь я здесь.
Пожалуй, теперь о побеге и думать не стоит. Но смотреть на девушек, которые воспринимают всё случившееся как необычную прогулку, временные неудобства — тошно.
“Я выберусь”, - обещаю себе. — “Здесь и сегодня всё только начинается!”
У меня глупый, отчаянный план. Меня убьют, самого дорогого мне человека убьют, если я где-нибудь просчитаюсь, — а просчитаться я могу где угодно! Это пугает до дрожи, но жизнь в качестве человеческой жены, бесправной производительницы детей — по мне она хуже смерти. И я помню слова наставника.
