Только когда Максим снимает с моей головы капюшон и зарывается руками в мои непрочесанные кудри, тараканы, разбросанные по углам, снова сползаются вместе и, потирая ушибленные места, укоризненно крутят у висков всеми шестью лапками. Мол, дуры такой век не видали. То в бой бросала необстрелянных новобранцев, то теперь сдалась на милость победителю.
Я вздрагиваю и начинаю пихать Максима в грудь, отталкивая от себя.
- Нет. Не надо. Будем считать, что попрощались, - теперь я шепчу, горло болит, подкрадывается и головная боль.
- Варя, - муж тяжело дышит и терпеливо пытается начать разговор сначала. - Не цепляйся к словам. Не надо ничего переворачивать с ног на голову. Я готов тебе все объяснить. Но в двух словах не получится. Пойдем в гостиную и спокойно поговорим. Успокойся, посчитай синичек...
- Почему ты меня не слышишь?! - меня начинает трясти, как тогда, когда я увидела их в кафе. - Сдохли твои синички! Окочурились в полете! Все закончилось. Так бывает. Сплошь и рядом. Жаль, что это случилось и с нами.
- Ничего не закончилось, пока я этого не сказал, - резко, даже жестко говорит он. Вот теперь передо мной не любимый и любящий муж Макс, а умный и успешный юрист Быстров Максим Константинович. К мужу возвращается его обычное хладнокровие и железобетонное спокойствие. Это бесит. Очень.
- Я не хочу больше с тобой встречаться. Пусть все сделает мой адвокат, - стараюсь говорить, подражая ему интонационно. Интересно, насколько смешна я со стороны: этакая гордая зебра Варвара, осталось только царственно поднять хвост.
- У тебя есть адвокат? - муж позволяет бровям приподняться в удивлении. - Интересно.
- Ну, ты не единственный на свете юрист, - равнодушно пожимаю я плечами. Показное равнодушие дается с трудом. Чувствую, как плечи дрожат, но держусь из последних сил.
- Не единственный, - эхом повторяет Максим и вдруг резко делает шаг мне навстречу, прижимая к кухонному столу. - Юрист я, конечно, не один в этом городе. Но в твоей жизни единственный, как и ты в моей.
- Какая мелодрама! - фыркаю я ему в лицо. - Моя толерантность не распространяется на твою "дружбу" с молоденькой девочкой.
- Ревность родилась раньше тебя, - спокойно отвечает на мой выпад муж, отстраняясь и добавляет. - Теперь сама попросишь все тебе объяснить. Сама. Придешь в себя - звони. Должно же когда-то и просветление у тебя наступить.
Максим внезапно отпускает меня и быстро выходит. Хлопает входная дверь. Несколько минут стою на кухне, глядя в дверной проем, потом выхожу в прихожую. На тумбе возле зеркала лежит связка ключей. Сажусь на пуфик возле зеркала. Тараканы, собравшись в тесный кружок, отмечают победу, салютуя мне пластиковыми стаканчиками. Видимо, пьют они тормозную жидкость, поскольку силы совсем меня оставляют, недавно бурлящая энергия вытекла до последней капельки, и ее хватает только на то, чтобы добраться до бабушкиной кровати.
