Сейчас уже двенадцать. В десять ушла Римма Викторовна, перед уходом забежав ко мне и сказав, что Хозяин еще здесь. Еще через полчаса убежал на автобус Димка, распереживавшийся, что Холодильник — трудоголик и теперь будет всех задерживать на работе, а Димка — парень молодой, двадцати трех лет от роду, на два года младше меня, очень любит современную клубную жизнь и не хочет посвящать ночи любимому агентству.
В начале первого я с чашкой ужина спускаюсь на первый этаж и привычно забираюсь в кресло Дарьи Владиленовны. Оригинальная подсветка холла делает такие мои вечера сказочно уютными. Пью чайное молоко (или молочный чай?), в которое я по собственной инициативе добавила пару ложек коньяка (для лечения бессонницы) и смотрю на падающий за окном снег. Огромные витринные окна похожи на два больших плазменных телевизора, по которым онлайн транслируют пейзажную зарисовку: зимняя ночь, падающий в свете двух дизайнерских фонарей снег и кленовая аллея, уходящая вдаль.
— Кто здесь? — раздается незнакомый властный голос, и я, как ужаленная, подскакиваю с кресла.
Посреди холла стоит высокий мужчина и спокойно смотрит на меня строгим взглядом. Милая голубая фланелевая пижама с белыми облачками, звездочками и месяцем ясным. Свои непослушные волосы я на ночь заплетаю в две косички. Мой внешний вид слегка удивляет ночного гостя, и он еще раз задает вопрос, но другой:
— Вы кто?
— Это, Николай, наш арт-директор с удивительной фамилией Симонова-Райская. По ночам бродит по дому в поисках новых креативных идей, — насмешливый голос Холодильника я ни с чьим голосом не спутаю. Александр Юрьевич без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами стоит у края лестницы.
— Вы еще здесь? — пищу я, внезапно потеряв голос.
— Немного задержался, — отвечает мне Холодильник, откровенно разглядывая мою пижаму. — Вижу, вы задумались над моим вопросом о дресс-коде и присматриваете варианты?
Гордо расправив плечи, иду к лестнице, шаг за шагом меняясь местами с Хозяином. Охранник Николай не двигается с места, наблюдая за моим передвижением. Холодильник подходит к креслу и берет в руки мою чашку. Почти кидаюсь обратно.
— Это… мой ужин. Мое молоко, — говорю я, протягивая руки к чашке. Холодильник подносит чашку к своему лицу и принюхивается.
— Вы еще и алкоголичка? — спрашивает он, уставившись на мои косички.
— Две ложечки коньяка в молоко с чаем, — огрызаюсь я. — Сейчас нерабочее время. И что значит — еще и? Еще и к чему?
