— Для девственницы у тебя восхитительно грязный рот.
— Да, ну… — я подхватила кусочек риса. — Меня вырастили трое мужчин.
— Один из твоих отцов — католический священник.
— Рорк? — я подавилась крахмалистой пищей. — Если бы ты слышал, как он говорит, ты бы спросил, как я стала такой сдержанной, — в груди у меня что-то сжалось. Я так по нему скучала. — Как бы то ни было, я росла с мужчинами — солдатами — тренировалась, путешествовала, сряжаясь бок о бок. В переполненной тестостероном армии нет места для девчачьей чувствительности.
— И все же ты не отдалась ни одному из своих солдат.
— Нет.
Я фантазировала. Ох, черт, еще как. Я годами спала рядом с мужчинами, наблюдала, как они купаются в реках и тренируются полуголые и мокрые от пота. Это была пытка для моих гормонов, но не существовало ни одного живого человеческого мужчины, который бы прикоснулся ко мне и рискнул навлечь на себя гнев моих отцов.
Я уставилась на мягкие губы Салема. Скольких женщин он целовал? Трахал? Сколько сердец он разбил? Каким бы опасно привлекательным он ни был, держу пари, что он знал женские формы с опытной интимностью.
На первый взгляд он не был похож на грубых варваров, сражавшихся на моей стороне. Его гладко выбритый подбородок, аристократические черты лица и аккуратно подстриженные волосы вызывали в памяти образы цивилизованного супружества, в котором он ухаживал и уговаривал с изысканным терпением. Но его лощеный вид был обманчив. Грубая манера, с которой он говорил со мной, едва сдерживаемый голод в его глазах и непримиримая жестокость в его позе — все это обещало жесткий, безжалостный трах. Он пригвоздит меня к месту неумолимой хваткой, вопьется зубами в мою плоть и вонзится с бесславной самоотверженностью.
Мои внутренние мышцы напряглись, а соски затвердели под банданой. Здесь, взаперти в комнате с самым великолепным мужчиной, которого я когда-либо видела, у меня не было угроз моих отцов, чтобы защитить меня. У него не было отвлечений в виде миссий Сопротивления и сражений. Впервые в жизни я была праздной, безоружной и слишком остро ощущала грызущий меня сексуальный голод.
Когда это осознание пришло, я заняла свои дрожащие руки едой, разделяя кучки пополам.
— Что ты хотел сказать? — я обвела взглядом комнату, куда угодно, только не смотреть на мужчину, от которого текли слюнки. — У тебя есть теория, почему нас схватили?
— Думаю, наш похититель знает, что мы оба разные.
Моя репутация пророчества опережала меня, но…
