Бронза и кость - Елена Ахметова

Цикл: Вайтонская Империя

По мятежному Ньямарангу подобно пожару распространяется пророчество: грядет спаситель с руками из золота и кожей из алебастра, и сама земля содрогнется под его ногами, дабы сбросить недостойных!

Марион Лат-Блайт — ведьма, и она точно знает: любое популярное предсказание на четверть состоит из лжи, на четверть — из гнусной лжи, а на оставшуюся долю приходится хорошо продуманная манипуляция. Иначе бы прорицательниц никто не слушал…

Самостоятельная книга по Вайтонской Империи. Тридцать лет спустя после событий "Второго дна".

За десять лет, что прошли с Каменной Смуты, Лонгтаун успел вытянуться вдоль всего западного побережья и завоевать славу самого крупного торгового центра всей колонии. Город все расползался и расползался, поглотив и прибрежные джунгли, и разбросанные по зарослям мелкие деревушки-общины, где все еще ютилось коренное население Ньямаранга, и только на северной окраине время словно застыло. Безжалостная машина прогресса, перемоловшая привычный быт, обошла болотистые трущобы стороной.

Мошкара, увы, ее примеру не последовала. Разнообразный гнус запахи самого неблагополучного района Лонгтауна только привлекали.

Местные жители давно приучились не обращать внимания ни на назойливый комариный писк, ни на басовитое гудение крупных мух с зеленоватыми брюшками. Должно быть, я выделялась среди аборигенов уже потому, что раздраженно отмахивалась от насекомых, — а потому ничуть не удивилась, когда обнаружила, что за мной неотступно следуют трое мужчин, по-ньямарангски жилистых и обманчиво узкокостных.

Я прибавила шагу. Преследователи воодушевились, но несколько поотстали: прилично одетую чужачку надлежало напугать и промариновать в собственном соку, дабы она безропотно отсыпала «на бедность», — а как, позвольте, внушать ужас и трепет, если ты — низкорослый ньямарангец и вусмерть запыхался, пытаясь нагнать эту вайтонскую дылду? Нет уж, лучше позволить ей уйти вперед и самолично выяснить, что делает с северной окраиной хороший затяжной ливень!

Покосившиеся домишки, облепившие единственную улочку, как колония мидий — прибрежную скалу, постепенно сменялись все более хлипкими и откровенно гнилыми хибарами. Тропка упиралась в разлившееся болото, прошитое дыхательными корнями расплодившихся мангров. Последние хижины в ряду утопали в грязи по самые провалы окон.

Я замедлилась, отсчитывая домики, и преследователи приободрились. Самый тощий уже собрался было заговорить со мной, когда я решительно нырнула в третью с краю хижину, не удосужившись постучаться.