Зазвонил телефон.
Нет, не телефон. Квартирный домофон. Который сейчас час вообще? — подумал Билл спросонья и тут же подскочил, как ошпаренный. Что же, мать вашу, происходит?!! Он был промокшим до нитки. Неужели ему на колени вылили десять галлонов воды? Его пах был мокрым, простыни и матрас под ним пропитались влагой, и запах сказал ему все остальное. Билл обмочился прямо в постели, причём абсолютно монументальным образом. Всё из-за проклятого диуретика! — подумал он. Проклятый домофон продолжал пищать, орать на него. Судя по всему, сейчас было раннее утро. Он встал, шатаясь пересёк кухню и добрался до входной двери. Он поднял домофонную трубку и ощутил, что его руки очень влажные, покрытые потом до самых локтей.
— Да? — голос Билла опять звучал незнакомо.
Как будто он приходил в себя после долгой простуды или ещё какой болезни. Звук был почти на октаву ниже, чем обычно.
— Пожалуйста, прекратите стучать, мистер Дюмонт. Вы извините, но к нам поступают жалобы.
— Стучать?
— Да. И кричать тоже, уж простите.
Билл стиснул зубы.
— Кричать?
— Да, сэр. Если верить жалобам ваших соседей. А их немало.
— Что я кричал? — спросил Билл.
— Что-то насчёт блондинок. Так, по крайней мере, сказал один из соседей.
Потрясающе. Милли была блондинкой, одной из множества в его жизни. Одному Богу известно, о чём ещё он кричал.
— Не суть важно, мистер Дюмонт. Сейчас слишком рано для такого шума. Если вы не будете вести себя тихо — мне придётся вызвать полицию. И, кстати говоря, чем вы там гремите — собираете мебель, да?
Думай, думай.
— Полки собираю. Мне их сестра прислала из Северной Каролины. Нужно бы их собрать наконец. Кстати, она блондинка. Наверное, я немного на неё разозлился, когда пазы не совпали с болтами. Простите.
Довольно слабая отмаза, но лучше, чем ничего.
— Конечно, мистер Дюмонт.
Пауза.
— С вами точно всё в порядке?
— Да, всё хорошо и мне очень жаль, что я вас потревожил. Это больше не повторится.
— Ладно, мистер Дюмонт. Доброго вам дня!
Он аккуратно повесил трубку, стараясь не ударить ею о рычаг. Дьявол! Крики? Грохот? Он включил свет в гостиной и подумал, что мол, ничего, сейчас мы всё узнаем, вернулся в спальню, зажёг свет, достал диктофон и нажал на кнопку ПЕРЕМОТКА.
И впервые разглядел свои руки, свои предплечья.
Они были покрыты кровью. Не потом. Кровью. Часть уже успела свернуться, часть оставалась свежей — в особенности на костяшках. Он взглянул на изголовье кровати, на которой лежал диктофон, проматывающий плёнку. Потом он осмотрел кусок стены в полуметре от изголовья, прямо над прикроватной тумбой. Чего-то не хватало.
