Да, пожалуй, в этом есть определенный смысл.
— А если мы задержимся? — Она с трудом проглотила застрявший в горле комок. — Море… оно такое непредсказуемое. К тому же, я слышала, путь до британских колоний не безопасен.
— Душечка, — самодовольно усмехнулся дядя Грэм, — доверься мне. Тебе совершенно не о чем волноваться.
«Марион!»
Она резко подняла голову и испуганно огляделась. Крошечное пламя свечи, стоящей рядом на табурете, от ее дыхания метнулось в сторону. Надо же было промаяться полночи и заснуть, лежа на животе, уткнувшись носом в подушку!
«Марион, ты слышишь меня? Вставай, они пришли за тобой!..»
В ушах до сих пор эхом звучал тонкий мальчишеский голос. Хотя с того жуткого утра, когда ищейки, нанятые сэром Джейкобом Дугласом, напали на ее след, прошло уже больше десяти дней, Мэри все еще умирала от страха, вспоминая подробности. Даже здесь, за сотню миль от Лондона, в котором ее преследователей видели в последний раз.
Когда труппа театра «Ройял» покинула Эдинбург и направилась в столицу Англии, Мэри испытала некоторое облегчение, наивно полагая, что теперь ее будет труднее найти. Но люди ее отца, видимо, очень хотели получить причитающееся вознаграждение за поимку беглянки, поэтому сразу же по приезду в Лондон наведались в помещение, снятое для проживания актеров. К счастью, Питер вовремя заметил их и помог девушке спрятаться. А на рассвете следующего дня этот пронырливый рыжий парнишка какими-то закоулками провел ее к центральной почтовой станции и посадил на дилижанс до Саутгемптона.
С шести утра до пяти вечера Мэри тряслась в неудобной шестиместной карете в компании незнакомых мужчин и женщин. Ночь они провели в Бейзингстоке, а потом продолжили путь, и вот, наконец, вчера вечером дилижанс остановился возле портовой гостиницы, где приезжие коротали время в ожидании своего корабля.
Прогоревшая свеча мигнула в последний раз и погасла. В маленькой комнатке стало совсем темно. Мэри глубоко вздохнула, села на жесткой кровати и закуталась в одеяло.
Она совершенно не помнила, снилось ли ей что-нибудь. В душе царило полное опустошение, и она догадывалась, почему: очередная глава ее жизни заканчивалась, и ей предстояло начать все заново, с чистого листа. Уже во второй раз. Как и год назад, было страшно до дрожи, но она справилась тогда, справится и теперь. А потом…
— Соберись, Мэри-Энн, — строгим шепотом сказала она себе, подражая голосу матери. — Думаю, уже утро, поэтому тебе следует привести себя в порядок, а затем отправиться в порт, чтобы узнать, когда отходит корабль.
