Он проигнорировал мой сарказм и продолжил массаж. И, по всей видимости, урок истории.
— До сих пор существуют споры о том, был ли Мусаши величайшим фехтовальщиком всех времен. Но никто не поддавал сомнениям его суждения. Он годами изучал своих соперников, бросая им вызов только тогда, когда был готов, и никогда не позволял амбициям омрачать свой выбор. Потому что одно неверное решение противника или неподходящее время — и его бы не стало.
— И, конечно же, из этого должен последовать урок.
— Если один из величайших воинов всех времен должен был научиться выбирать свои поединки, то, возможно, ты тоже сможешь.
Я вздохнула.
— Ладно. Посыл усвоен. — Его большие пальцы нажали на какую-то особенную точку на моей шее, и я застонала от блаженства. — Почему ты не сделал так прошлой ночью в домике у бассейна?
— Потому что ты была пьяна и тебе нужно было отоспаться.
— Больше всего меня бесит то, что Адам раскрывает свой большой рот и все им рассказывает. А в итоге все же было совсем не так, — сказала я. — Сэм, ведь не зря они называют все это зовом плоти, а не обычными отношениями.
Он усмехнулся, его пальцы скользнули вниз по моей руке, массируя больные мышцы. Конечно, это вынудило его пристроить свой перед к моей спине. Мурашки побежали вверх и вниз по моей спине от его близости. Если бы только мне не было так приятно рядом с ним. Сопротивляться ему было практически невозможно.
— Откуда такое напряжение? — спросил он, потирая мое запястье, прежде чем снять ленту с ладони. — У тебя был тяжелый день, любовь моя?
— Ты все равно будешь так меня называть, сколько бы раз я тебя ни просила этого не делать?
— Прости. Просто вырвалось. Тебя это действительно беспокоит?
Я пожала плечами, не желая или не в силах отвечать. Я точно не знала. Его скользкий рот подразнивал мою шею, когда он массировал мои пальцы на одной, а затем на другой руке. Зубы покусывали чувствительную мочку моего уха. От этого меня бросило в дрожь.
— Я вспотела.
— Мне нравится, когда ты потная, — сказал он, понизив голос. Мужчина определенно был возбужден, и затвердевший член у моей задницы явно давал мне об этом знать. Невозможно было не прижаться к нему в ответ. Мышцы его рук напряглись, когда он крепче прижал меня к себе, продолжая массаж. Многозадачность Сэма была вне сомнений. — Прости, что у нас ничего не было прошлой ночью.
— Эта твоя надоедливая мораль. Хотя, наверное, ты поступил правильно, учитывая то, насколько я была пьяна.
