- Сэр, простите, что тут произошло? - немного запыхавшись, спросил Томас.
- А вы кто? - подозрительно посмотрел на него полицейский.
- Я тут живу. Это мой дом.
- Стало быть, вы Томас Милиган, верно? - спросил полицейский, смягчаясь, и на лице его проступило сочувственное выражение. - И вашу жену звали Бэтти Милиган?
- Да, всё верно... постойте, что вы имеете ввиду, говоря «звали»? - Внутри у Томаса всё моментально похолодело.
- Мистер Милиган, прошу вас, только не нервничайте...
- Не указывайте мне, что делать! Бэтти, где моя Бэтти! Что с ней?! - Томас сорвался на крик. Увидев, что полицейский молча склонил голову, он рванулся в сторону дома.
- Сэр, вам лучше этого не видеть! - крикнул вдогонку офицер, но Томас его не услышал.
Порвав жёлтую ленту, он подбежал к двери и распахнул её. В нос ему ударил запах мёртвой плоти. Ещё не веря в самое худшее, он вбежал в гостиную, и увидел Бэтти.
Она сидела на кожаном кресле, откинув голову назад и немного на бок. Поза её выглядела так, как будто она навзничь упала на кресло. Лицо Бэтти, всегда такое румяное при жизни, сейчас было мертвенно бледным, щеки ввалились, и почернели. Глаза навечно застыли, глядя в одну точку. Раньше густые, русые, с лёгкой проседью волосы, сейчас были абсолютно белые. Её тело сейчас походило на измученную анорексией жертву: каждая косточка, каждый сосуд, каждая жилы отчётливо выделялись под пергаментной кожей.
Томас смотрел на Бэтти, на свою любимую Бэтти. Мозг отказывался воспринимать тот факт, что это изуродованное тело - его жена. Но постепенно осознание приходило к нему, и гостиную сотряс вопль ужаса.
- Нет, Боже мой, нет... - словно в бреду, зашептал Томас, сжимая голову руками.
Неожиданно для самого себя, он схватил с каминной полки стеклянный поднос, и швырнул его со всей силы. Он пролетел совсем немного, прежде чем удариться об стену, и разбиться вдребезги, следом полетела чашка из того же сервиза, потом ещё одна, и ещё... это был любимый сервиз Бэтти, но теперь...
- ... Какая разница!!! - орал Томас, продолжая громить посуду. Покончив с этим, он принялся крушить всё в комнате, бегая по ней, как сумасшедший. Прибежавшие на шум полицейские схватили Томаса, заломили ему руки за спину, и потащили из дома на улицу. Томас кричал, вырывался, слезы текли из его глаз, он не хотел верить, не хотел признавать этого. Потом вдруг на него накатило странное оцепенение, он перестал сопротивляться, и безропотно позволил выволочь себя на улицу. Там он сел прямо на газон, сложил руки на коленях и замер. Некоторое время он сидел так, а потом, словно что-то вспомнив, достал мобильник из кармана. Томас всегда отключал звук у телефона, когда работал в лаборатории. И сейчас он глядел на экран телефона, на котором мерцала надпись: «три пропущенных вызова и одно текстовое сообщение». Томас нажал на «сообщение» и прочёл:
