Две тени поднялись навстречу и превратились в двух девиц высоченного роста. Легче мне не стало. Девицы – в черном с головы до пят. Лишь лица да ладони белеют. Глубокие пятна глаз и ртов – точно провалы могильные. Бррр!
– Отчего не проводить, провожу, – говорю и не заикаюсь… почти.
Вот, значит, идем мы по дорожке. Девицы под руки меня взяли, жмутся, молчат, лишь глазами зыркают по сторонам – на могилы, исподтишка и меня разглядывают. Чувствую, от них это холодом веет, и запах, знаете ли, странный такой, мертвый, как из старой пудреницы бабки-соседки. Я уж сам – ни жив ни мертв – еле ноги переставляю. Страшно…
Так, молча, добрались мы до первого фонаря.
Ой, братцы, вот тут-то и появились, наверное, у меня седые волосы. Лучше бы фонарь не светил!
Глянул я на спутниц и обомлел весь: одежды на них угольные, под ними плоские, высохшие, видно, тела; запястья змейками рисунки синие обвивают, костлявые пальцы с длинными черными ногтями унизаны массивными перстнями с матовыми кровавыми камнями. У обеих девиц волосы темные, сальные, спутанные, на белых лицах глаза сажей обведены, а в них свет фонаря адским огнем отражается, и губы ярко-красные. Жуть.
Та, что слева, увидела мой испуг, ухмыльнулась, зубами клацнула:
– Что, – проскрежетала, – боишься? Прикольно. Не бойся, мы тебя не тронем.
– Мы, правда, заблудились, – хрипнула та, что справа.
Ох, как я обрадовался, когда за поворотом началась асфальтированная дорожка, а в конце ее показались освещенные фонарями ворота. Но до ворот еще дойти нужно, а ноги не слушаются. Кое-как доковылял, поддерживая девиц под худые руки.
Да вы не переживайте, братцы, так ничего и не произошло. Говорил же: не верю я во все эти «загробные бредни».
Распрощались мы вполне нормально. Я даже хотел телефончики записать, но успел спросить только:
– Кто вы, девушки?
Одна из них прошептала словечко на ухо:
– Готы…
Девицы хором сказали «спасибо», чмокнули в щеки кровавыми губами, похлопали меня по плечу и растворились в темноте за широкими воротными створками.
А я что? А я ничего.
Спокойно пошел обратно.
Добрался уже без всяких происшествий до своей уютной могилы, нырнул в гроб, крышку сдвинул и заснул крепко, без всяких кошмаров.
Что бы там ни говорили мои приятели-соседи, а бродить по кладбищу ночью нисколько не страшно. Двадцать первый век все же. И люди живые тоже вовсе не такие страшные, как старики их описывают, даже – как там девчонка выразилась? – прикольные.
