Литнегр, или Ghostwriter | страница 22



Значит, теперь я делаю то, что важно? Именно этим мне и надо заниматься в жизни? Но ведь это теневой неуважаемый труд… Неважно, главное, что я пишу! Пишу то, что напечатают, и мне за это заплатят! Это ли не благодать?

А ноутбук с замененной матрицей в самом деле прекратил чудить и принялся отменно выполнять свои обязанности. Постепенно он оброс развлекательными текстами и маловесными логическими играми, на нем появилась заставка — картина малоизвестного итальянского сюрреалиста, где на фоне кишащей странными существами ночи фигура в белом балахоне и с капюшоном, скрывающим лицо, склоняется над шахматной доской. Кто это: литературный негр ли, скрывающий согласно контракту собственное лицо, обдумывает, все ли концы сходятся в синопсисе? Или незримый автор, для которого все остальные авторы в мире — не более чем шахматные фигуры? Во всяком случае, я ощущала связь этой картины со своей жизнью. И если бы периоды биографии имели свои аватары, я не сомневалась бы, что именно её надо взять для того времени, когда я была Двудомским. Ну, пусть одной десятой частью Двудомского или сколько там негров на него работало одновременно со мной — какая разница?

Глава 6

Привет, дедлайн!

И вот настал миг, которого я боялась: я натолкнулась на серьезное сюжетное затруднение, с которым не могла справиться. Происшествия на западе Украины оставались изолированы от событий в Москве, пока не известных Пронюшкину и его друзьям. Между этими линиями должна была существовать какая-то связка, позволившая Пронюшкину выйти на эту группу преступников, однако Двудомский как обычно поленился прописать ее в синопсисе.

Обращаться к редактору, как подсказывал опыт, было бесполезно. Требовалось придумать связку самостоятельно. Я взяла лист бумаги и от руки — думать лучше от руки — написала: «1) убийство»… И этот пункт остался единственным. Требовалось убить кого-нибудь, связанного с художниками — подделывателями картин. Имелась и кандидатура — мутный тип, бывший учитель рисования. Но это означало очень сильное вмешательство в синопсис: коллекционер исчезал как-то незаметно, но его смерть там не значилась…

Перед перспективой умогилить учителя рисования я застыла, как соляной столп. Дни шли; сначала такое долгое размышление было некритично для общего количества тысяч знаков, однако времени на завершение оставалось все меньше и меньше, а я не двигалась с места. Все шло к тому, что завершать придется в дикой спешке. «Ну сделай же что-нибудь!» — подгоняла я себя, но чем сильнее подгоняла, тем сильнее становилось желание ничего не делать. Не двигаться. Замереть. Боже, почему, ну почему я такой добросовестный литнегр? Как было бы просто обойтись без этой самой связки. Нет её в синопсисе, ну и хрен с нею, если никто не заметил раньше её отсутствие, значит, есть шанс, что не заметят и дальше. Редакторы, как я обнаружила, не слишком-то беспокоятся о связности и логичности повествования… Но мне — мне самой — будет очень трудно писать роман, где концы с концами не сходятся. Малозаметный дефект разрастётся до размеров прорехи, чёрной дыры, в которую вылетит весь труд…