— А ты знаешь, Корвейн, на свадьбе один из гостей, кстати маг, заявил, что у меня особенная чувствительность к магии. Интересно, да?
Корвейн окинул меня взглядом с ног до головы, будто пытаясь рассмотреть эту чувствительность и фыркнул:
— Рони, вот без обид. Это всего лишь избитый способ познакомиться с девушкой. Неужели ты поверила ему?
Мне стало как-то обидно. Не то чтобы я собиралась защищать свою особенность, но в том-то и дело, что Алиан не похож на того, кто так странно решил завести знакомство.
— Корвейн, ты же ничего не знаешь. Он артефактор и когда я рассказала ему про Шустрика, он заявил что ни один человек, лишенный магии, не может чувствовать состояние магических существ. А я хоть и не маг, но вот обладаю некоторыми особенностями.
Пока я говорила, Корвейн скептически кивал головой, чем вызвал мое раздражение. И зачем я вообще ему стала все рассказывать? Ведь понятно, что ни один маг не готов признать обычного человека чуть ли не равным себе по способностям.
— Рони, мне жаль тебя разочаровывать, но он просто морочит тебе голову. Надеюсь, ты не собираешься встречаться с этим артефактором?
Вместо ответа я смерила Корвейна мрачным взглядом: я-то надеялась, что он не такой высокомерный, как тот же Истон. Какая-то простая смертная покусилась на их святыню — магию!
— Ладно, Корвейн. Рада была тебя увидеть, но мне пора, — я собралась уходить.
— Ты обиделась, что ли?
Даже отвечать не стала: не дурак, сам поймет.
Чтобы не загружать себя мрачными мыслями я отправилась в зверинец к Шустрику. На этот раз встречи с лжедракончиком пришлось дожидаться. Раз я теперь присматриваю за Шустриком, служитель поручил мне, прежде всего, сварить для малыша кашу. Обучая меня этому нехитрому умению, служитель разоткровенничался. Ему, видимо, тут порой и поговорить не с кем. Из рассказа Лаома, а служителя звали именно так, я узнала что он работает в зверинце уже десять лет. Работа ему нравится, животных он любит, а вот парой слов перекинуться не с кем. Лаом жил тут же в студгородке, был одинок и общество животных предпочитал обществу людей. Мне почудились горькие нотки в голосе служителя.
— Если вам тут одиноко, почему бы не изменить свою жизнь?
Лаом вздохнул:
— Что толку её менять, если рядом нет самого дорого и близкого человека. Ты еще совсем девчонка, тебе не понять меня.
Я окинула быстрым взглядом Лаома — ему на вид лет сорок, не рановато ли для разочарований? Но тут закипела каша и стало не до разговоров.
