Ему нравилась его история, он даже улыбался немного, и Полине представилось, как он сам маленький, напуганный в детстве этими историями, передавал их другим детям в детском лагере у костра. В темном углу бара ей вдруг послышался писк, который бы объяснялся ее впечатлительностью, если бы Толик тоже не обернулся в этот момент к тому месту.
— Тоже слышала, а? — сказал он одновременно взволновано и смешливо. Ей не хотелось, чтобы в этом баре в темноте бегали крысы, но она легко могла бы в это поверить. Поэтому ей нужно было пресечь это представление, пока ее воображение не взяло верх.
— Крысиный король пришел за своим Толиком через столько лет, чтобы срастить его в свой клубок, — она говорила шепотом и перегнулась к нему через столик для общей убедительности. На самом деле ей хотелось и быть к нему чуточку ближе на случай, если темнота вокруг все-таки таит в себе сюрпризы. Она слышала, что бывают иллюзии, как, например, если провести ночь на кладбище и впечатляться достаточно, деревья могут казаться восставшими мертвецами.
— Но ты же повернулась туда!
— Потому что ты повернулся, и мне хотелось тебя испугать, если, конечно, такой крутой бандит в пальто с рюмкой водки способен зассать.
— А я не бандит, это раз, а два, ты бы не раскрыла свои карты так быстро, если бы задумала быть такой стервой.
Он постучал пальцем по виску. Ему нравилось, что они вдруг стали будто маленькие дети, пытались уязвить друг друга и напугать. Он бы с радостью игрался бы с ней и дальше, но когда-нибудь настал бы момент, когда одному из них все-таки приспичило бы озаботиться вопросом, как они оказались в этом чертовом баре, и иллюзия все равно бы развеялась.
Пока их обоих еще держала игра, создающая видимость спокойствия, но к нему уже подползала паранойя. Что там за писк сразу после истории, неужели сам крысиный король пожаловал, чтобы подтвердить его слова? Бесстрашный стал, Толик? А вот и я. А он такой бы, бам-бам и снес бы ему башку одну за другой, и только бы пули свистели.
Он улыбнулся и посмеялся сам над собой, над тем, что детская страшилка вообще находила место в его голове среди тем для размышлений.
— А я знаю, что ты бандит. Видела твою пушку.
Ничего она не видела, когда он был в беспамятстве, она еще сама валялась на полу. Она сказала это, не моргнув глазом, такой уверенной лгунью была.
— Ты лучше расскажи свою историю.
— Мою историю? — она напряглась, будто бы он просил вывалить перед ним интимные подробности ее жизни.
