— А тебе чего, какое-то дело до этого есть? Я здесь для того, чтобы рассказать свою историю. Как вы играете? Про поезд, пожар или, может, аквариумную рыбку? Как там ее звали? Квентин, кажется?
Он приподнял рюмку, Толик повторил этот жест за ним, они выпили за безвременно усопшего Квентина.
— Сказка будет волшебная, просто охренеть, почти золотая рыбка, где старуха осталась у своего разбитого корыта, как я у бутылки водки со здоровенным асцитом. Было мне лет так семнадцать, и я с друганами, Митькой и Толиком, пошел на рыбалку. Да, тот самый, в честь которого я тебя и назвал, тот, который в тюрьме повесился на простыне, замечательный человек был. Это случилось еще до армии, лето, мы наловили карасей, и уже всячески развлекались, жарили их воздушные пузыри, водку пили да из пугача пытались попасть в гнезда птиц. Отличный день! Молодость! Столько амбиций, куда не плюнь. Митька уже отвалился, Толик с карасями возился, а я решил прогуляться. Иду, значит, вдоль воды и вижу, у берега бутылка валяется, а в ней лежит что-то цветное. Конечно, можно было подумать, что мусор, но цвета необычные, а это восьмидесятые были, упаковки от всех товаров я знал в лицо. Решил узнать, что это такое, разбил бутылку об камень, а оттуда выпадает бумажка, разукрашенная гуашью. Цветные пятна, а сверху одноглазый череп, пиратский влаг, значит. Развернул бумажку, а там записка детским таким крупным почерком. Помню ее наизусть: «Папу застрелили из пистолета дебилы, пожалуйста, верните мне папу, а если не можете, убейте тех, кто это сделал. Безнадежный Джон (пират)». И я сразу прозрел! Подумал, это же знак свыше, что такой бухой я пошел и нашел эту записку, обратил внимание на эту бутылку! Безнадежный Джон, должно быть, был сам Господь бог, писал это для меня! Я вернулся окрыленный, чистый, без пяти минут святой, растолкал Митька, затушил костер Толика, и рассказал им, что не должны мы жизнь свою так тратить, а должны защищать людей! Наказывать плохих! Это ж так просто, пусть хорошие дети не страдают, а ужасные дядьки получат пулю в лоб или сядут за решетку! Все тогда у нас будет, проживем жизнь чисто, женщины нас полюбят, и настрогаем себе штук десять детей, таких же чистых и правильных как мы теперь! В тот день я решил в МВД пойти, после того как родине любимой долг отдам.
Щеки у него стали еще алее, он развеселился пуще прежнего. Орест пригрозил кому-то обожженным пальцем.
— И я сдержал обещание! Пошел в МВД, оттуда в отряд, женщина меня полюбила, ну а потом, значит, остался у разбитого корыта. Все загубил к чертям собачьим и ни о чем не жалею!
