Я, с чистой совестью, повесил на нее часть Петиной работы. Петя был племянником одного знакомого отца, тот попросил пристроить, вроде бы выполнял все поручения в срок, и придраться было не к чему, но и особого рвения и усидчивости не проявлял.
Я забежал в кофейню, раз уж предоставил домработнице выходной, придется покупать кофе. Когда осмотрелся вокруг сквозь стекла солнцезащитных очков в поисках свободного столика, то наткнулся на Николетту и Лену. Николь читала какой-то талмуд, а Лена преданно на нее смотрела, ожидая результата прочтения. Ерец была одета в майку и джинсы, волосы убраны под косынку и их ядреный цвет не привлекал внимания. Оказывается Николь совсем соплячка, лет двадцать — двадцать два не больше, вот что значит умение правильно использовать косметику, пару мазков и ты старше, чем есть. Вот я лопухнулся.
Я пристроился за соседним столиком, место было удачным, мне было все видно и слышно.
— Лена, в принципе все нормально, только данные за прошлый год проверь, в папке «Отчеты» на второй полке в моем бывшем кабинете.
— Как вам на новой работе?
— Работа как работа, а что?
— А шеф как?
— Лена, вы еще очень молоды, послушайте прожженную жизнью тетку, обсуждать руководство можно только в двух случаях — в присутствии руководства или с людьми, которые не имеют никакого отношения к вашей работе и никогда не смогут столкнуться с вашим шефом, то есть с пенсионерами, трупами и собственным отражением в зеркале, со всеми остальными существует шанс, что все, что вы скажете про шефа, может быть потом использовано против вас.
— Все за вас переживают.
— А что за меня переживать? Ага, вот еще один переживальщик, доброе утро, Сергей Михайлович.
— Привет, Николь, что-то ты плохо выглядишь?
— Как только ушла от вас, так и подурнела.
— Бледная какая-то.
— Во-первых, вы меня не накрашенной никогда не видели, во-вторых, у меня новый цвет волос.
— Но за твоей косынкой цвета не видно.
— А вот и Минкин, у Вас, что общий сбор?
— Так повод есть.
— Здравствуй Николетта, что-то ты плохо выглядишь.
Да, что они заладили — плохо выглядишь, плохо выглядишь, словно он ее не приемную устроил, а на галеру. Я начинал злиться, и мне ужасно захотелось стукнуть кулаком по их столику.
— Викентий Иванович, это мы ее с тобой не накрашенную не видели, и цвет волос у нее новый.
— Николь волосы-то покажи.
Николь стянула косынку, и присутствующие на мгновение онемели, потом начались «охи» и «ахи». Успокаивало одно — не только у меня такая реакция, но я-то уже привык.
