— Я в дрова.
Он переплел наши пальцы.
— Заметно.
Я опустил голову. Усталый, пьяный и эмоционально сломленный.
— Ты видел насквозь всю мою бредятину, — произнес я, вытянув наши сомкнутые руки и указав на дроздов. — А эти… Никто никогда… — Я покачал головой и остановил новые слезы. — Вот это мой отец. — Я показал на самого большого. Затем на троих оставшихся по очереди. — Мать, братья.
Он провел рукой по моему плечу, словно его прикосновение могло исцелить боль.
— Они не по — настоящему мертвы, — прошептал я. — Для меня. Так заявил мой отец. Последние его слова — для них я мертв.
— О, Спэнсер.
Я позволил слезам пролиться. Я даже не пробовал их тормознуть.
— Мне было шестнадцать, — проговорил я. — И я был геем.
Он отпустил мою руку и, притянув к себе, обнял. И его тепло стало надежным убежищем, не существовавшим для меня годами.
— А потом появился ты, — пробормотал я.
Он чмокнул меня в макушку.
А потом появился ты.
Проснулся я от безбожной головной боли. Жалюзи пропускали пронзительный солнечный свет, в желудке все переворачивалось, и тут я вспомнил…
Поцеловал Эндрю, оставил его в баре с Эли, уговорил полбутылки бурбона, вел себя перед всеми как полнейшая бестолочь, Эндрю вернулся ко мне.
Он вернулся ко мне.
Воспоминаний о попадании в квартиру не наблюдалось. Я вспомнил тревогу на лицах Эмилио и Даниэлы. Лолу, как она старалась помочь. Потом припомнил сидящего рядом со мной на полу Эндрю.
Я принял вертикальное положение и пожалел об этом.
— Есть кто? — прохрипел я.
Тишина. Тьфу. Как же трещала башка.
Я потянулся к телефону проверить время, на нем лежал лист бумаги — написанная от руки записка. «Спускайся вниз».
Подчерк не принадлежал Эмилио, Даниэле или Лоле, или даже Габу. Это Эндрю.
Я слетел с постели и вынужден был облокотиться на стену, чтоб прийти в себя. Чертово похмелье. Прошел в ванную, заметив: на мне до сих пор надет вчерашний наряд. Хотя кто — то снял с меня ботинки. Душ показался раем, и я стирал с кожи зловоние бурбона. Чистка зубов почти превратила меня в человека, но оставаться здесь дольше было нельзя.
Эндрю ждал меня в салоне Эмилио.
Я оделся и прервался только принять «адвил», после двигая вниз. Даже обжигающие солнечные лучи не могли тормознуть меня. Возле запасного выхода стоял Габ, посасывал мерзкую сигарету. От запаха захотелось блевануть. Он улыбнулся.
— Привет. Как голова?
— Не очень — то. Слушай, прости за вчерашнее.
— Не стоит, — снова улыбнулся он. — Кое — кто все еще здесь. — Он кивнул на вход. — По — видимому, ночевал на твоем диване.
