— Милое местечко, — сказал он, оглядываясь вокруг, и кивнул. — Если б существовал журнал «Холостяцкая жизнь в стиле ретро — винтаж», оно было бы на обложке.
Я захохотал.
— Эмилио и Даниэла раньше здесь жили, — рассказал я ему. — Они отремонтировали кухню и ванную, так что все неплохо. А переехали, когда заболела мама Даниэлы; они хотели жить вместе с ней, но она не могла подниматься по лестнице.
Эндрю кивнул.
— Кажется, они отличные люди, — произнес он вопросительно.
Я долго разглядывал его.
— Невзирая на то, что покрыты татуировками?
Он стрельнул в меня глазами.
— Нет, я не об этом. Я имел в виду, что они кажутся отличными людьми, учитывая, что знакомы мы целых двадцать секунд.
— Более порядочных людей ты не найдешь, — проговорил я. — Несмотря на то, что они носят на коже.
— Я ничего не имею против татуировок, — возразил он. — И людей, у которых они есть.
— Хорошо, — отметил я. — Вы с Эмилио превосходно бы поладили. Оба художники, оба рисуете для заработка. Только твои борды не шевелятся и не истекают кровью.
Он с улыбкой согласился.
— Правда.
Меня порадовало, что напряжение испарилось. Не хотелось толкать речь из разряда «татуированные люди тоже люди». Он не походил на предвзято настроенного парня. Не то чтоб мы были близко знакомы, но он казался искренним. А я давненько не работал с таким типом людей.
Между нами ненадолго повисла тишина. Он прошел к виниловому проигрывателю в большом деревянном ящике с откидной крышкой, открывавшейся там, где была вертушка.
— У моих дедушки и бабушки был такой, — сказал он и снова улыбнулся. — Он работает?
Я подошел к нему, встал рядом и кивнул на виниловые записи в шкафу.
— Да.
— Что у тебя имеется? — спросил он, но ответа дожидаться не стал, решив просмотреть самостоятельно. Перебирал, разглядывая каждую. — Разношерстная коллекция.
— Да, — согласился я. — От «Рамоунз» до Билли Холидей.
Он прекратил осмотр и медленно вытащил запись, что вынудила его остановиться.
— Могу я включить?
Я кивнул и улыбнулся его выбору — сборник блюза и джаза: Отис Реддинг, Билл Уизерс, Перси Сандж, Майлз Дэвис и Арета Франклин. Эндрю вытащил пластинку из обложки так, словно ценнее ее ничего в мире было, и аккуратно опустил иглу на винил. Комната наполнилась знакомым безупречным потрескиванием, которое можно услышать только от винила, и заиграла «Нет солнечного света».
Эндрю прикрыл глаза, затерявшись в музыке, и на лице медленно проступала улыбка. Он прошептал:
— Невероятно.
