— Не шевелись! — предупреждающе крикнул Арнео, в долю секунды оказываясь вместе с Элдри значительно дальше от того места, где только что находился. — Спокойно, мой мальчик!
— Да я и так… Замер, — сглотнув слюну, признался я и принялся пялиться на это нечто непонятное, но определённо противное.
Яйца были размером с низкую табуретку. Их верхний слой был грязного серо‑розового цвета и напоминал шкурку броненосца по фактуре. Однако ни одно животное не бывает таким склизким. Поверхность яиц была вымазана какой-то слизью, к которой прилипла мелкая пыль и сор. Кроме того, казалось, что под ней что-то едва уловимо пульсирует. Я не мог сказать точнее, потому что глаза едва улавливали это движение. Но моя интуиция вопила об опасности. А потому я повернул голову в сторону бога и осведомился:
— Тебе это знакомо?
— Увы. Эти, мать их, долбаные коконы на тепло реагируют. Подойдёшь ближе и выпустят рой такой сраной херни, что все мы здесь подохнем меньше, чем за минуту!
— Кажется, я понял.
— Только кажется?!
— Кажется, я понял, когда ты приобрёл привычку материться. До этого момента я тебя осуждал, но теперь вот и самому захотелось.
— Тогда ругнись покрепче, потому что за Когтем ты всё же пойдёшь!
— Ты оговорился? — в изумлении предположил я.
— Неа! — хитро оскалился бог. — Я тебя просто сейчас подморожу хорошенько. Так, чтобы ты уже теплокровным никому не казался.
— Но я протесту…
Моё возражение на полуслове прервала судорога. Мне показалось, что у меня даже глаза остекленели от пронзившего тело холода.
— Вот вновь научишься защиту на себя ставить, тогда и возражай! — решил поиздеваться напоследок подлец. — Давай вперёд скорее!
— И меч подбери! — сложив ладони рупором, посоветовал гном. — Им сподручнее крапаны выправлять!
— Что такое крапаны? — пробормотал я, но и сам себя не услышал. Заледеневшие губы отказывались размыкаться.
Кое-как я наклонился за мечом. Его рукоять была близка, но скрюченные пальцы никак не могли толком за неё ухватиться. Получилось это только двумя руками. А дальше я, уже не чувствуя ни малейшего страха, пошёл к пьедесталу. Наверное, только редкая удача магов не дала мне провалиться в какую из дыр в полу, потому что рассмотреть, что там под ногами, я не мог. Зрение превратилось в размытые тусклые картинки. Лёгкие сдавливало. Вдыхаемый воздух казался огненным. Мышцы окончательно одеревенели.
— Молодец, мой мальчик! — послышался откуда-то восторженный голос, когда я врезался животом в пьедестал. Если бы его нервные окончания не скрючило от мороза, то боль была бы той ещё!
