Когда «Большая драка» уже собиралась перейти в небольшую потасовку, Шалини мягко попросила меня выйти из комнаты: ей стало неловко, стыдно за наших людей передо мной — иностранцем.
Я нетерпеливо ждал снаружи, проверяя электронную почту и глядя на поджарых пальмовых белок, снующих по двору отеля с ужасно занятым видом. Чтобы не поддаться искушению вернуться, всех построить и объяснить им, как надо работать, я вынужден был уйти домой, написав Шалини, чтобы она дала мне знать, когда буря уляжется.
Торжественная тишина моего просторного дома в разгар рабочего дня казалась мне чуждой. Я чувствовал себя лишним. В поисках успокоительного я принялся листать «Дао Дэ Цзин»:
Кто встал на цыпочки, долго не простоит.
Кто широко шагает, далеко не уйдет.
Кто имеет свой взгляд, немного сможет понять.
Кто имеет свою правду, немногих сможет убедить
Надо прекратить суетиться, как эти глупые белки. Успокоиться и взглянуть со стороны; создать пустоту и найти баланс. Доверять своим людям…
«НО КАКОГО ЧЕРТА… Как они могут принимать решения о будущем моей программы — без меня?!» — возмущалось моё эго, вторя волнам пронзительных тоскливых птичьих криков за окном.
Я бродил из одной комнаты в другую. В унитазе ванной комнаты на третьем этаже я обнаружил крошечный трупик белки с трагически воздетыми к небу лапками; бедняжка, по-видимому, покончила с собой, утопившись в этом неожиданном сосуде вечного покоя.
Нет, никакие глубокие мысли по этому поводу не посетили меня. До мыслей ли тут, если я каждые пять минут проверял телефон, ожидая сообщения от Шалини?
Организационное самосознание
Шалини позвонила только к пяти. Когда я влетел в зал заседаний, там, к моему удивлению, не было ни трупов, ни даже пятен крови. Люди были тихи, молчаливы и смущены; им было неловко друг на друга смотреть. Отрешённо и уважительно, как на памятник неизвестному солдату, они глядели на огромную грязновато-белую доску с беспорядочной запутанной диаграммой.
Это что ещё такое?
Наши трудности были системными, но до «Большой драки» мои инженеры не понимали «систему», каждый видел свою часть пресловутого корпоративного мамонта: для тестировщиков всё выглядело как количество багов и тестовое покрытие, для менеджеров проектов — как даты и «ресурсы». У нас не было общего языка, общих принципов и общей системы отсчёта (frame of reference). До «Большой драки» каждая команда была уверена, что у них-то всё хорошо, вот другим надо бы измениться.
