Мама шагнула навстречу, аккуратно взяла меня под локоть и, бросив предостерегающий взгляд на Франческо, вывела из комнаты. Папа ждал нас в конце коридора. Внимательно посмотрел на мою наверняка бледную и донельзя несчастную физиономию.
— Тебе лучше? — и в несложном вопросе прозвучал груз неизбывной вины.
— Да, папа, все хорошо.
— Уверена?
Я кивнула.
— Мне бы не хотелось думать, будто ты действительно считаешь, что я тебя продал, словно вещь или бессловесный скот, — нерешительно начал отец.
— Я так не думаю, правда. Ты хотел спасти наш город и его жителей.
И, в конце концов, девушки моего положения именно так замуж и выходят — за незнакомца по договоренности, за того, кого выберут родители или опекуны, и редко какой юной леди приходит в голову мысль возражать.
— Надеюсь, через несколько лет ты не будешь меня проклинать, — папа обнял меня, поцеловал в лоб.
Надеюсь. А в данный момент не хочу, чтобы родители волновались еще больше.
Мы вышли к парадной лестнице, спустились по широким ступенькам. Вот и мой долг стоит у подножия суровым черным изваянием. Окинул быстрым оценивающим взглядом, подал руку.
— Надеюсь, миледи стало лучше? — далеким от настоящей заботы тоном осведомился Клем.
Да чтоб тебе в другой мир провалиться!
— Да, дочь всего лишь немного перегрелась на солнце, — заверил папа преувеличенно бодро. — В последнюю неделю стоит такая жара!
Я приняла затянутую в черную перчатку руку и в сопровождении супруга направилась в зал, где уже собрались гости. И снова поздравления, пожелания, льстивые комплименты. Лебезят, норовят умаслить заранее, расстилаются, будто дверные коврики с алданских рынков, перед тем, кто, возможно, станет следующим правителем Этерии, а пока и без королевского венца внушает всем панический ужас. Ждут ли Вис нашествие черных орденоносцев, охота на ведьм, допросы, доносы и костры, бессмысленные смерти и тирания? В Этерии нет корпуса ведунов, маги и ведьмы вне закона и любой приезжий ведун не должен расставаться с документами, подтверждающими его принадлежность к корпусу другого государства, и официально заверенным разрешением на нахождение на территории нашего королевства.
Мы заняли почетные места за главным столом, и время резко замедлило ход. Оно тянулось и тянулось, бесконечное, тягостное, как при исполнении всякой докучливой обязанности. Праздничный обед со скрипом перетек в ужин, одна перемена уступала другой, блюда появлялись и исчезали, приносимые и уносимые слугами, бесшумными и невозмутимыми. Гости объедались и пьянели, то горлопанили все громче, увереннее, то вдруг, точно лишь сейчас обратив внимание на хмурого молодожена, испуганно умолкали и отворачивались. Я вяло ковырялась в своей тарелке и тоже честно пыталась напиться, пока Лавель не заявил слуге, собравшемуся было наполнить мой опустевший кубок в четвертый раз, что юной госпоже уже хватит.
