В один из дней мне наконец-то наносит визит шианский посол, господин Маври, разодетый и завитый по последней местной моде, больше похожий на изнеженного афаллиского вельможу, чем на коренного шианца. Я принимаю посла в присутствии Кадиима и Айянны, выслушиваю его велеречивые любезности, нескончаемые поздравления и пустую болтовню и отсылаю, недовольная таким представителем Шиана при афаллийском дворе. Знаю, до Афаллии господин Маври представлял нашу родину в Альсиане и Феоссии, потому отец и выбрал его, но мне начинает казаться, что за столько лет службы при иностранных дворах главными интересами посла стали его собственные. Не похоже, чтобы господина Маври беспокоила возможность расторжения брачного договора или нежелание короля Георга выполнять свои обязательства перед союзным королевством. Я делаю мысленную заметку написать про посла отцу, пусть найдет кого-то более достойного, для кого честь родной страны и долг перед ней — не просто красивые слова.
Эллина много рассказывает мне об Афаллии, о ее обычаях и жителях, о придворных и семье, частью которой мне предстоит стать. Принцесса Элеонора, названная, как и ее мать, в честь прабабки по материнской линии, младшее дитя и единственная дочь, в прошлом году вышла замуж за короля одного из небольших соседних государств — Атрии — и навсегда покинула родную страну. Я думаю, что, наверное, оттого королева Элеонора так холодна и молчалива, словно ледяная статуя, — потеря старшего сына, а несколькими годами ранее и младшей дочери Елизаветы разбили материнское сердце. Возможно, королева больше никогда не увидит и старшую дочь, а любимца Александра приходится отдавать в руки принцессы-дикарки, чью чужеродность не скрывает даже свадебный наряд, в котором, как поведала Эллина, выходила замуж и сама Элеонора, и ее дочь. И я невольно возвращаюсь мыслями к ночному свиданию с Мартеном, вспоминаю его замечание, что обреку и себя, и своих детей. Если Серебряная даст нам с Александром дочерей, то они унаследуют мой дар, мою магию, сияние, что передается в нашем роду от матери к дочери. Смогут стать хранительницами древних тайных знаний, земными сестрами лунной богини — или потеряют дар в первую брачную ночь, как потеряла его моя мать, как потеряю я, когда придет мой час лечь в супружескую постель. Подобно мне, они выйдут замуж на благо родины, по велению своего отца, и для них будет лучше расстаться с даром на брачном ложе, чем скрывать силу от боязливых, суеверных людей, чем прятаться и страшиться быть пойманными, чем закончить жизнь в пламени костра или в озере с камнем на шее. Конечно же, стремление Афаллии прежде всего заполучить древнюю магию востока ясно говорило о нежелании возвращаться к варварскому периоду охоты на колдунов, уничтожения знаний и жестокого преследования тех, кто ими обладал, но что позволено придворному магу, не положено юной принцессе на выданье.
