И ладно. Особых возражений всё равно нет.
Пальцы провели вверх вдоль позвоночника до завязки на платье, затем Дэсмонд обнял за талию, прижал к себе. Эжени замерла в ожидании закономерного продолжения, но Дэсмонд просто обнимал, молча, без намёков на большее, глядя на долину. Сущность потянулась охотно, радостно к теплым рукам, к огню и Эжени нахмурилась озадаченно, пытаясь разобраться в собственных непривычных ощущениях.
— Что ты делаешь? — спросила наконец.
— Ничего.
— Я вижу, что ничего.
Но чувствовала, как обе сущности сплетаются, перетекают друг в друга мягкими волнами, наслаиваются, сходясь и расходясь, будто те пары в фигурах танца. Никогда прежде Эжени не ощущала ничего подобного, даже не предполагала, что такое в принципе возможно. Немного странно и непривычно, однако, надо признать, приятно, умиротворяет и не выматывает настойчивым желанием поглощать чужое тепло без остатка.
— Эжени, можно спросить?
— О чем? — Эжени прижалась к мужской груди, откинула голову на плечо.
— Что ты делала у госпожи Миланы?
Вопрос уместный и своевременный.
— А ты?
— Был свободный вечер, решил заглянуть, поскольку действительно наслышан. Некоторые из нас питают слабость к подобного рода мероприятиям. Ты говорила, что искала там что-то. Или кого-то?
— Надеюсь, ты не собираешься упрекать меня количеством мужчин в моей жизни? — полюбопытствовала Эжени сухо.
— Не стану уверять, что мне этого не хочется, — во вроде бы спокойном голосе пробились раздражённые нотки. — Но всё же меня больше волнует вопрос, как часто ты так… гуляешь?
Эжени высвободилась резко из объятий, развернулась лицом к собеседнику.
— Не думаю, что тебя это должно касаться. Я же не интересуюсь, сколько девиц ты точно так же имел по углам и с какой целью отправился в тот вечер к Милане, кроме как снять кого-то на пару часов. А теперь извини, я хотела бы чего-нибудь выпить, — обошла Дэсмонда и вернулась в зал.
И желательно покрепче.
Сущность протестующе обдала холодом по телу, возражая против разрыва приятного физического контакта, но на сей раз Эжени не стала с собой соглашаться. Перехватила одного из официантов, снующих по залу, взяла с подноса бокал с шампанским и выпила содержимое залпом. Направилась вдоль ряда окон, ища то, возле которого остались подруги.
Они видятся третий раз в жизни, а Дэсмонд уже пытается допрос с пристрастием устроить. Ему-то какая разница, один был мужчина, десяток или легион? Или вообразил, что раз их сущности похожи, то теперь можно вести себя так, словно у него есть какие-то права на неё?
