Георгий с возрастающим интересом приглядывался к гостю. Казалось странным, что этот небольшой и с виду хрупкий человек весь насыщен скрытой, словно электрической энергией. Говорит сдержанно, рассказывает только то, что уже знают о нем, но взгляд его жгуч, скупые жесты резки и стремительны. Он бежал из русской тюрьмы, добрался до Одессы, а оттуда нелегально на небольшом пароходе проник в Турцию.
Неожиданно прервав свой рассказ, он спросил, указывая взглядом на книжную полку:
— Давно ли тут покоится Маркс? В этой книжной обители?
И прямо, неуступчиво, как показалось Георгию, посмотрел на Деда.
Дед не торопился отвечать. Он тяжело завозился в кресле и, с силой опираясь на подлокотник широкой рукой со вздувшимися венами, поднялся, подошел к полке. Вытащил том «Капитала». И, как бы взвешивая на ладони, сказал:
— Эта работа Маркса у меня с тысяча восемьсот восемьдесят третьего года, еще со времени моей жизни в России.
Гурули хмыкнул себе под нос, не отрывая от Деда пронизывающего взгляда.
— Вот уже тридцать один год со мной, — продолжал Дед. — В России я читал этот труд, и когда был арестован царскими жандармами, при обыске убедил их, что это, — Дед еще раз, как бы взвешивая, качнул ладонь с книгой, — учебник по экономическим вопросам. Потом в Болгарии по этому тому я перевел «Капитал» на наш язык. — Дед, спокойно смотря на гостя, потряс «Капиталом». — Книга по праву находится здесь.
Пока Дед водружал том на место, Мастер, видимо сразу понявший, что вопрос Гурули таит какой-то скрытый смысл, с живостью, мягко поблескивая глазами за стеклами пенсне, сказал:
— Когда в доме Благоевых был пожар, наш уважаемый хозяин сумел спасти от огня из всего своего имущества только эту книгу.
Гость выслушал все это, встал и, сунув руки в карманы, спокойно, будто за ним и не следили настороженные взгляды трех людей, прошел вдоль полок, присматриваясь к названиям книг. Потом опустился на свое место против Деда.
— Извините, если я вас обидел своей сдержанностью, — сказал он. — Я встречал людей, у которых Маркс стоит на полках не для того, чтобы переводить его и даже не для того, чтобы читать, а вроде привычной обстановки, которой уже не замечают и которую из-за ветхости того и гляди заменят другой.
Дед подтвердил:
— Да, в наше время это случается. Я понимаю и одобряю вашу настороженность: нам надо обоюдно выяснить наши политические позиции. Но мне кажется, мы можем говорить друг с другом прямо. Вы имеете в виду вождей немецких социал-демократов?
