После седьмого класса меня отправили учиться в Швейцарию, но любимое дело я не забросила, профессиональные преподаватели работали и там. На последний Рождественский бал, когда на главный конкурс талантов все желающие ученики представляли свои номера, мы с моей новой закадычной подругой Кариной исполнили танго и заняли второе место. Первое досталось группе старшеклассниц, они сделали целую театральную постановку с красивыми нарядами и декорациями, а третье взяла девушка из восьмого класса с самостоятельно сочинённой и исполненной арией.
Номер я в основном придумывала сама, подбирала музыку и костюмы, с хореографией нам помогала мой преподаватель. Научить танго Карину, которая занималась фигурным катанием и умела работать в паре, оказалось гораздо проще, чем переучить меня. Я не хотела обижать подругу и делать её «партнёром», поэтому рисунок танца мадемуазель Пейро выстраивала таким образом, что по ходу движения мы с Кариной менялись, каждая на время становилась то «партнёром», то «партнёршей». Наш номер тогда вызвал овации, нас требовали на бис, а наши мамы в зале растроганно утирали глаза. Но исполнять это танго сейчас, на площади перед собором, мне казалось не совсем хорошей идеей — то, что в толерантной Европе воспринимали как вещь обыденную, в центре культурной столицы России могли не одобрить, а возмутителей спокойствия забросать камнями. А охранник у нас всего один.
— Чего ты боишься, Алиса? — уговаривала Карина. — Посмотри, народу немного. Мы по-быстренькому сбацаем, Стас впечатлится, и дело в шляпе. Сходите потом куда-нибудь вместе. Если с первого раза не выйдет, придём сюда ещё раз… Надо у него потом будет спросить, как часто он тут бывает. Соглашайся. Ну, или придумай что-нибудь сама. Соблазняй своего потного юриста.
— Ладно, — нехотя кивнула я.
Карина сделала знак Стасу. Он включил проигрыватель и взял в руки скрипку.
Танцевать я любила и после долгих лет упорных тренировок умела делать это красиво — не только вальс, румбу или рок-н-ролл, но и, конечно же, современные вещи, включая паппинг, джаз-фанк и дэнсхолл. Но с танго у нас сразу сложились особенные отношения. Не знаю, быть может, поэтому я на тот бал выбрала именно его.
Мадемуазель Пейро говорила, что у нас с Кариной идеальный баланс, мы хорошо держим равновесие и в покое, и в движении, и даже в поворотах. Объятия в танго выражают сострадание и заботу, мужскую надежность и женское доверие, и в нашем исполнении они были то чувственно-пылкими и зажигательными, то деликатными, почти робкими. Бесконечные вариации шагов и стилевых сочетаний мы драпировали собственными украшениями[2], действуя порой спонтанно, на интуиции.
