А теперь у меня онемели ноги и кружится голова от того, что всю ночь вытворял Люков.
Я смотрю на его руки, лежащие на руле, и вспоминаю его ласки, закусывая губу. Смотрю на царапины на его шее и мысленно считаю свои крики удовольствия. Иногда он бросает беглый взгляд в зеркало и чуть улыбается уголком губ, говнюк. Знает, что я до сих пор под кайфом. Видит.
Да, босс, ликуй, ты меня подкупил!
— Кофе будешь? — спрашивает Люков, притормозив у какого-то кафе.
— Черный с сахаром.
Кофе мне не помешает.
Застегнув помятую рубашку и одним небрежным движением пальцами зачесав растрепанные волосы, Люков выходит из машины, а я старательно прячу улыбку. В таком виде он совсем не похож на сурового босса мафии. Выглядит как обычный менеджер на выходном.
Он возвращается минут через десять, садится за руль и, обернувшись, протягивает мне бумажный стакан.
— Почему так долго? Официантка симпатичная?
— Щедрая. Угостила меня телефонным звонком. — Люков заводит машину и снова выводит на дорогу. — Мы едем домой. — Он говорит это с такой повседневной интонацией, будто речь идет о нашем совместном доме, где я больше не пленница, а хозяйка. — Готовься. Уже вечером главари крупнейших синдикатов будут поздравлять нас со скорым бракосочетанием.
— В смысле?
— Я созвонился с Фазой.
Люков снова смотрит на меня в зеркало, а я присасываюсь к стаканчику. Фаза, в отличие от остальных, с первого дня относился ко мне по-человечески. Это он подсуетился открыть Люкову глаза. Вряд ли ему по душе наше решение пожениться, но он все устроит, лишь бы защитить меня от Шамана.
И я, и Люков думаем об одном и том же, но оба оставляем мысли при себе. И без того уже сказано слишком много.
Ворота двора охраняются вооруженными громилами, когда мы въезжаем. Меня очередной раз вырывает из обычной мирской свободы и закидывает в обитель грязи и преступности. Вроде тот же Люков — босс мафии, тот же пистолет и даже побег от опасного гангстера. Но там, за воротами, есть какая-то надежда на лучшее. Здесь же витает дух безысходности.
Люков паркуется у особняка и, велев мне сидеть, выходит к встречающему нас Черепу. Они о чем-то говорят минут пять. Люков кивает, мрачно слушая его, отдает какие-то распоряжения, и вскоре Череп приносит плед.
— Все в порядке, — убеждает меня Люков, заворачивая в этот плед. — Примешь душ, отдохнешь. Тебе приготовят обед.
— А ты? — Я смотрю на монтажников, возящихся с окнами, и больше всего боюсь услышать, что у него дела.
