Правитель - Винни Волкова

Валага провел рукой по седеющим волосам, внимательно всматриваясь в зеркало. Глаза стали пусты, в них больше не было цвета, но он продолжал цепляться за жизнь. Сегодня днем Правитель Кронов уже в третий раз отсрочил время своей смерти.

— Это в последний раз, — говорил он себе, вспоминая обряд, запах свечей и волну тепла.

Она больше не грела — она обжигала легкие огнем, жаром разливалась по венам, напоминая Правителю, что его тело больше не способно поддерживать жизнь. Он идет по тонкому льду против отведенного ему срока.

— Больше мой дух не вынесет. Я выиграл еще пятьдесят лет. Хватит ли этого времени? Успею ли я?

За свою долгую жизнь Валага успел многое. Выиграть не одно сражение, подавить не одно восстание, нажить себе миллион врагов и всего нескольких настоящих друзей, спрятать малые народы от людей, а от иных форм жизни наоборот оградить весь мир. Но не на кого ему было оставить этот мир.

Подавив в прошлом веке крупное восстание, Валага казнил всех сильных Кронов, в том числе и предполагаемого наместника. С тех пор его будто прокляли. Что ни новый Крон, то не выше пятой категории силы. Ну как он может оставить этот мир, когда его народ так слаб? Может ли столь слабый маг быть Правителем?

Ответа не было, и Валага продолжал смиренно ждать.

Проливной дождь барабанил по крыше, заглушая крики женщины. Ледяной ветер сквозь открытые окна проникал в комнату. Он то заставлял взмывать под потолок тяжелые шторы, то отпускал их. Под собственным весом они быстро возвращались обратно.

На огромной кровати отделанной резной ковкой лежала Марта Старлайт, охваченная родовыми муками. В ее стройном теле, только присутствие живота выдавало беременность. Длинные черные волосы веером разлетелись по подушкам. Все тело сотрясалось мелкой дрожью. Большие миндалевидные глаза чернее южной ночи казалось метали стрелы в присутствующих. Ее раздражало любое движение. Она тихо клялась себе выкинуть чертовы шторы, что сводили ее с ума.

Алекс, седовласый мужчина в темном строгом костюме мерил шагами комнату, а дочери, сложив руки на коленях, сидели в конце комнаты на мягком бархатном диванчике.

Юны и невинны были девушки. Старшая, Эмма, с зелеными глазами и копной непослушных рыжих волос бесстрастно смотрела в пустоту. В ее мягком теле с округлыми формами было столько женственности и простоты. Даже волосы она схватила будто случайной лентой. Длинное светло-зеленое платье облегало фигуру, на талии оно было перевязано бледно-розовым широким поясом.