— Это Ева. Ева, это Кэп. Или Артем Никитич, как его величают те, кто знает о его военном прошлом.
Бывшие военные в связи с русской мафией? Чего только не узнаешь, пока живешь.
Я натянуто улыбаюсь старику, не зная, что сказать, чтобы не обидеть. Ведь здесь, похоже, нам с Люковым придется отсидеться.
— Вы, Евочка, не стесняйтесь, — улыбается Кэп, кивая мне на свой особняк. — Будьте как дома. Все-таки не у чужих людей. — Он бросает Люкову ключи и берет у него сумку. — Я ж родной дед этому обормоту.
Не дрова колоть я сюда приехал, но махать топором — самый безопасный способ выпустить пар.
Пока Кэп рассказывает птичке, как его единственная дочь из дома сбежала, чтобы за бандита Люкова замуж выскочить, я разрубаю полена, представляя, что это Шаман, Фара, Леся Шумейко — кто угодно, лишь бы отвлечься.
Гребаное солнце печет нещадно, и я обливаюсь по́том, заползая в беседку, где птичка потягивает холодный домашний лимонад, с интересом слушая Кэпа. Сдергиваю с себя рубашку и, вытерев ею лицо, швыряю на скамейку. Птичка снова отводит взгляд в сторону. Ее щеки розовеют, а зубки закусывают нижнюю губу. Лучше бы она этого не делала. При мне рискованно обнажать свои потаенные желания, я же могу на практике показать, как малоискушенных девушек предают их тела.
— Рассказывай! — Я сажусь за стол, наливаю себе стакан лимонада и закуриваю. — Я знаю, что ты все это время поддерживал связь с Шумейко. Почему?
Кэп дергает уголком губ, тянется за сигаретой, но не поджигает ее, а просто крутит пальцами. Старик давно бросил курить. Похоже, так ему легче снова не начать.
— Почему Егор скрывал Лесю от тебя? Знал, что из-за репутации ее матери ты и эту девочку в аферистки запишешь.
— Она тянула из него деньги, — рычу я.
— Влад, давай не будем повторять наш последний разговор. Ты не слышишь меня, потому что не хочешь. Егор сам тратился на Лесю. Она даже мне жаловалась, что надоели его дорогие подарки, не хочет быть купленной.
— Но удивительным образом бросила его именно тогда, когда я заблокировал его карты.
— Да с чего ты взял, что она его бросила?! — повышает голос Кэп, и птичка сжимается, явно чувствуя себя лишней в этой беседе. — Ты что-то себе нафантазировал, чтобы снять вину с себя. Я же просил вас не занимать место своего отца. Егор послушал, ты — нет. Это ты испортил ему жизнь. Из-за тебя он держал в тайне свою личную жизнь, потому что опасался за Лесю. Посмотри на себя, Влад. Ты бежишь от какого-то негодяя. Она, — он указывает на птичку, — может погибнуть. Из-за тебя! Не знаю, одумаешься ли ты когда-нибудь, но боюсь, как бы ни стало слишком поздно. Замараешь руки в крови — и вовек не отмоешься. Это тебе человек воевавший говорит.
