— Вы чего? — спросил Гена и тоже отступил.
— Аааа! Ааааа! — завывал Гришка. Сил у него было не занимать, и, несмотря на то, что Лаврентий сопротивлялся, как мог, он шаг за шагом отступал за сыном к центру поляны.
— Народ, вы куда? — спросил незнакомый мужик. — Нам до дому надо, а вы тут цирк устроили.
И в этот момент я увидел их. Они выходили из леса, бесшумно и неотвратимо; не торопясь, они направлялись к нам. Они были точь в точь такими, какими их описывали: маленькие, с большими круглыми головами, придающими им грузный и нездоровый вид. Асимметричность их тел пугала и одновременно завораживала, заставляя смотреть на них, не отрывая глаз.
Мы подались назад. Мужик, стоявший к нам лицом, обернулся.
— Мать-перемать!
Мы застыли. Даже Гришка перестал вырываться. Он стоял, открыв рот, и смотрел на наших гостей; из угла рта стекала тонкая струйка слюны. Тварей было пять. Пять одинаковых фигур с неподвижными круглыми глазами без зрачков и тускло поблескивающими телами. Я в тот момент подумал, что это наверняка костюмы. Слишком уж не похоже на настоящую кожу. Хотя откуда мне знать, как должна выглядеть их кожа? Они не делали угрожающих жестов и никак не проявляли своих намерений. Они не переговаривались и не издавали никаких звуков. Просто шли.
До мужика им оставалось всего несколько метров. Он так и стоял, наполовину обернувшись, и смотрел на них.
— Степка, уходи оттудова! — крикнул Гена. — Иди к нам!
А дальше все происходило одновременно и быстро и медленно. Я уверен, что прошла только пара минут, но нам эти минуты показались часами.
Степка стал медленно поворачиваться. Я хотел крикнуть, чтобы он не подставлял им спину, когда одна из тварей молниеносным движением выкинула вперед тонкую руку и ухватила его за шею. Степка захрипел и попытался отодрать от себя длинные проволочные пальцы, но бесполезно. Его лицо потемнело и на мягком желтоватом фоне стало наливаться густым багрянцем. В этот момент вторая тварь таким же неуловимым движением вцепилась ему в плечо. Потом еще одна. Они обступали его медленно, не торопясь, поднимая вверх руки, а потом резко опуская их быстрым жалящим ударом. Степан возвышался над ними, словно великан над лилипутами. Некоторое время он еще стоял на ногах, а потом стал оседать.
Снова закричал Гришка.
Никто из нас не шевельнулся, не предпринял даже попытки прийти на помощь. Все это было так дико и так неожиданно — мы растерялись, парализованные ужасом. Это было жуткое зрелище — немыслимые твари, методично и неторопливо, словно выполняя рутинную работу, убивающие человека. Степан больше не кричал, и скоро фигуры чудовищ заслонили его от нас.
