Виктор Анатольевич терпеливо ждал, стоя возле окна и глядя в желтый сумрак Щукнаволока. Этот странный морок как-то менял свойства пространства — изменял очертания предметов, скрадывал и искажал расстояния, не позволяя сориентироваться. Он попытался восстановить в уме план поселка и наметить предстоящий путь. Необходимо было найти остальных и выяснить, наконец, что тут происходит.
Лена затихла и, сев за стол, закрыла ладонями лицо.
— Нужно разыскать народ, — сказал Виктор Анатольевич. — Тебе, наверное, лучше здесь остаться. В доме, вроде, безопасно. Я найду людей и вернусь.
Лена кивнула.
— Ты к окнам не подходи. Сядь где-нибудь в стороне, чтобы тебя с улицы не было видно. И дверь за мной запри. Поняла?
— Поняла. Только вы быстрее возвращайтесь. Я не знаю, сколько смогу тут высидеть.
— Нет уж — из дома ни ногой! Хватит нам неприятностей.
Я стоял перед входом в штольню и смотрел на густое серо-желтое марево. Оно было повсюду и настолько плотное, что деревья на противоположной стороне поляны почти полностью скрылись в нем и виднелись лишь как невнятная темная линия. Небо и солнце тоже исчезли, скрытые странным мороком.
— Где это мы? — спросил Гена.
Его голос прозвучал неожиданно громко. Я вздрогнул. Я узнавал место. Это была все та же поляна, словно лысина на круглой голове острова. Кое-где еще были видны следы лагеря, который мы с Игорем разбили… Когда? Этого я не знал. А где, интересно, сам Игорь? Ушел?
Лаврентий обернулся ко мне.
— Ты уверен, что это Щукнаволок?
Я растерянно кивнул.
— Думаю, что да. По крайней мере, очень похоже. Эта поляна… И все остальное.
— Тогда что это за чертовщина вокруг?
— Не знаю. Думаю…
— Ааааа! — неожиданно закричал Гришка.
Мы, как по команде, отпрянули назад. Крик взорвал тишину, отразился от деревьев и смолк. Опять стало очень тихо.
— Твою мать! — выругался незнакомый мужик. — Чуть штаны не обделал!
— Гриш, ты чего? — просил Лаврентий и обнял сына за плечи.
Вместо ответа тот вытянул руку, указывая на лес. Мы посмотрели туда, но ничего не увидели.
— Что там?
Гришка рванулся назад, но отец удержал его. Парень извивался в руках Лаврентия, пытаясь высвободиться, и орал, как умалишенный. Зрелище было ужасным и сильно давило на и без того уже натянутые нервы. Что его так напугало? Конечно, он немного съехал с катушек и еще не пришел в себя, но сейчас он действительно боялся, боялся чего-то, что скрывалось в лесу.
Я попятился, напряженно глядя на темнеющую впереди стену деревьев.
