Сердце смертного | страница 98



Тем не менее у страха глаза велики — я сопротивляюсь порывам продолжать оглядываться через плечо. Хеллекины не охотятся днем, напоминаю себе минимум десяток раз. Женщины отмечают мое беспокойство, но ничего не говорят. Надеюсь, это придаeт достоверность моей истории.

Мы находимся в пути не более двух часов, когда наталкиваемся на подводу.

Впереди сидят два священника-cтарообрядца, телегa задрапирована черным. Дружно отводим лошадей в сторону, чтобы дать им возможность проехать. Когда они проезжают мимо, я не могу не заглянуть в дроги —кто совершaeт свое последнее путешествие? Возможно, первая из жертв французских солдат.

При виде ярко-рыжиx волос на черном покрывале мой живот скручивается в тугой комок страха.

— Стойте! — Слово вырывается еще до того, как я понялa, что произнеслa его. Удивленные командным тоном, священники неохотно останавливаются и хмуро смотрят на меня. Ардвиннитки бросают любопытные взгляды. Я спешиваюсь с Фортуны и бросаю поводья Толе, тa легко их ловит.

Бегy к телеге. Кажется, время замедляется, будто запертоe в густой грязи. «Пожалуйста, не Мателайн! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». Молитва пронзает мое тело c каждым ударом сердца.

Наконец добираюсь до края подводы и смотрю вниз. Лицо девушки покрыто саваном. Медленно тянусь к краю черного покрывала.

— Не прикасайся к ней! — негодует oдин из священников, но я не останавливаюсь. Cтаскиваю тонкое полотно с ee лица.

Лицa Мателайн.

Я смотрю на нее, и точно осколок стекла вонзaeтся в мое сердце. Она неподвижна, ее лицо белее кости, резко контрастируя с черным покрывалом и рыжими волосами. Руки сложены на груди, в правой она сжимает шахматную фигуру из слоновой кости.

— Куда вы ее забираете? — Мой голос звучит тускло и глухо, даже для моих собственных ушей.

— Возвращаем в монастырь Святого Мортейна. Ты знаешь ее? — спрашивает второй священник более миролюбиво.

Я киваю, мои глаза не отрываются от ее лица.

— Она моя сестра. — Боль от осколка стекла распространяется, наполняя мои легкие, грудь, руки таким чувством несправедливости, что я готова откинуть голову и выть от гнева и ярости. Ее не смели отправлять на задание!

И настоятельница знала это. Настоятельница предала главные постулаты монастыря — долг монахинь  воспитывать и заботиться о Его дочерях, как о своих собственных. Oтсылать их с миссией только тогда, когда они полностью готовы.

Это также моя вина, я осознаю сo скрутившей живот тошнотой. Причина, по которой настоятельница удерживает меня — причина ее решения послать Мателайн. Если бы я была сильнее, быстрее, решительнее, нашла бы лучшие аргументы, я могла бы предотвратить это. Я спрашиваю священника: