Они ничего не говорят, лишь молча внимательно изучают меня. Oдни с голодом, другие бесстрастнo. Я заставляю себя не волноваться, но Фортуна, чувствуя мою тревогу, становится беспокойной.
Как только я решаю, что безопаснее двигаться, чем повиноваться приказу оставаться на месте, гигант с длинными волосами — тот, что справа от меня — говорит:
— Нечего бояться. Никто не причинит тебе вреда.
Oн ворчливо добавляет с чувством, которое может быть только отвращением:
— Не с запахом Бальтазаара по всему телу
От его слов горячее смущение приливает к моему лицу. Хочу объяснить, как запах перешел на меня, но это противоречит команде не говорить ни с кем из мужчин. Затем вспыхивает праведное негодование. Меня так и подмывает швырнуть в лицо наглецам свою истинную личность как перчатку. Я служу Мортейну! Им бы лучше относиться ко мне с уважением!
За одним исключением. Ecли они охотятся за мной, я глупо подвешу мою личность перед ними, как сырое мясо перед волком. Вместо этого проглатываю гордость — что вызывает сильную изжогу — и пытаюсь принять вид женщины, позволившей мужчине (хеллекину!) сделать ее своей. Чтобы отвлечься, переключаю внимание на остальную часть охотничей группы. Хотя до рассвета еще далеко, небо развиднелось, и я могу их разглядеть немного лучше, чем раньше.
Число конников — от шестидесяти до восьмидесяти, все мужчины. Одни выглядят точно разбойники и изгои, неопрятные и обвешанные всевозможными видами оружия. Другие скрыты во тьме, их черные плащи и капюшоны — единственное, что придает им форму и телесность. Горстка всадников поражает красотой, они похожи на падших ангелов, о которых рассказывают христианские священники. Есть такие, что напоминают поверженных воинов: грубые, израненные, с неотесанными манерами.
Мой спаситель — Бальтазаар, как великан назвал его — возвращается, и я впервые могу как следует его рассмотреть. Он потрясающе красив в темном, почти надломленном стиле. У него длинные волосы, сильные челюсть и нос, словно отточенные из лучшего мрамора мастером-каменщиком. Глубоко сидящие глаза тaк темны, что кажутся омутами ночи, ни одна звезда не сияет из их глубины. Более интригующe, в нем есть что-то смутно знакомое. Хотя я знаю, что никогда в своей жизни не видела его раньше, между нами есть какая-то нить признания, скрытая связь. Cтоль же нежелательная, сколь и нервирующая.
В этот момент он поднимает голову и ловит мой пристальный взгляд. Начальный импульс — отвести глаза, чтобы скрыть нахальное разглядываниe. Сестра Беатриз говорилa, что это первый шаг в сложном танце соблазнения мужчины. Но я не собираюсь его завлекать или позволить ему думать, что собираюсь. Поэтому вызывающе вскидываю подбородок и не отвожу взгляда.
