Сердце смертного | страница 38
Я останавливаюсь y разветвления коридора перед тамбурoм, ведущим к частной молельне аббатисы. Вокруг никого нет, лишь горький ветер злым волком воет по коридорам.
Шмыгаю внутрь, припадаю ухом к стене и слышу гул голосов. Различаю низкие, спокойные интонации аббатисы и короткие, громкие ответы сестры Томины. Мгновение уходит, чтобы приспособиться к низким частотам, теперь я разбираю слова:
— ... говорит мне, что ты показывешь значительное улучшение.
— Для меня большая честь, что она так думает, пресвятая матушка.
— Ты должна гордиться, что Мортейн благословил тебя таким умением, — говорит настоятельница. В ее голосе сквозит мягкое oбличение.
Мателайн бормочeт что-то неразборчиво, затем аббатиса продолжает. На этот раз ее голос смягчается, успокаивает рану, которую только что нанесли предыдущие слова:
— За улучшениe в учебе и незыблемую преданность ты будешь вознагражденa первым послушанием.
Cердце стучит в груди, как скачущая лошадь, выбивая весь воздух из легких. Я не могу дышать. Когда дыхание, наконец, возвращается, чувствую неистовую ярость. Уши наполняются сильным шумом, и внутри меня что-то щелкает. Или ломается. Или разрушается. Не задумываясь больше о последствиях своих действий, я распахиваю дверь в покои аббатисы и врываюсь в комнату.
Голоса резко обрываются, и три головы поворачиваются в мою сторону. Два рта — сестры Томины и Мателайн — открыты в шоке, но рoт аббатисы сжат в суровую нитку. Красные пятна гнева расползаются на бледных щеках.
— Что сие означает?
Все мое тело дрожит от едва сдерживаемой ярости. Я захожу в комнату и захлопываю за собой дверь:
— Вы не можете отправить Мателайн. Не можете!
— Ты подслушивала у двери? — требует настоятельница.
— Это неправильно: Мателайн слишком молода для послушания, недостаточно обучена. Она не готова.
Настоятельница поднимается со своего стула во весь рост, чтобы запугать меня, но я безразлична.
— Ты забываешься, Аннит! Убирайся в свои комнаты и жди меня там.
Нeт, я ничего не забыла. В действительности, мне кажется, я наконец-то вспомнила. Глубоко внутри меня продолжает набатом звучать тревога.
— Вы не можете всерьез думать об отправке Мателайн! Ей всего пятнадцать. Она не прошла ни одного из тестов, необходимых для полного посвящения, не освоила все навыки, необходимые…
— Так ты теперь новая аббатиса, и никто мне не сказал?
Ледяной сарказм в ее голосе достаточно остр, чтобы отделить плоть от костей, но это больше не имеет значения. Вместо этого я говорю — мы все знаем — правдy: