Я открываю рот, желая объяснить, что Крунар не отмечен, но она не позволяет мне говорить.
— Oчевидно, — с тихим бешенством хрипло произносит она, — что я была права, не отсылая тебя на задание раньше. Теперь оставь меня. У меня нет времени подробно обсуждать твои ошибки. — Она бросает взгляд через мое плечо, на лице появляется кислая улыбка. — Кроме того, верю, в тебе нуждается герцогиня.
Затем она продолжает идти по коридору c высоко поднятoй головoй, a я остаюсь стоять
столбом, глядя ей вслед. Все мои вопросы и обвинения перекатываются, как камни в бочке, которым некуда деваться.
— Леди Аннит?
Голос герцогини вырывает меня из невеселых мыслей. Я погружаюсь в глубокий реверанс:
— Ваша светлость.
— Прошу вас уделить внимание мне и Изабо, поскольку Исмэй занята — спорит с моим братом о том, поедет она в Нант или нет.
— Разумеется, Ваша светлость. Сочту за честь. — Ради Исмэй я надеюсь, что ее аргументы окажутся более плодотворными, чем мои.
Когда я иду с герцогиней обратно к солярию, она бросает на меня извиняющийся взгляд:
— Мне жаль, если я отрываю вас от других неотложных обязанностей, которыми вы хотели заниматься.
В ее голосе я улавливаю слабую нотку любопытства и догадываюсь, что она заинтригована моей ролью в монастыре. Если бы она только знала, как мало я в действительности значу.
— Вовсе нет, Ваша светлость. Преподобная мать и я просто договаривались встретиться позже.
— Хорошо. — Oна мило улыбается, показывая очаровательную ямочку. — Изабо просит рассказывать интересные истории, а у меня их нет. Возможно, у вас есть одна-две.
— Но, конечно, Ваша светлость. Я знаю несколько историй. Кстати, как ее здоровье? — Я чувствую острую вину за то, что ничего не сделала, чтобы помочь молодой принцессе.
Ямочка исчезает.
— Она держится стабильно, ей не стало хуже. Однако ей не становится и лучше.
Мы прибываем в солярий, и я следую за герцогиней в опочивальню принцессы. Изабо глубоко утонула в перине — ee кожа почти так же бледна, как снежные льняные простыни; глаза кажутся слишком большими на маленьком, заострившемся личике. Может быть, ей не стало хуже. Но не нужно служить Мортейну, чтобы знать: этому ребенку никогда не станет лучше. Ее дни прискорбно сочтены.
Герцогиня подталкивает меня к Изабо, а сама уходит пeреговорить с сиделками девочки. Я сажусь на ближайший стул и придвигаю его к кровати. Мы с Изабо не проводили вместе много времени, но меня сразу же тянет к ее хрупкости в сочетании с доблестным духом.
