— Расскажи нам, — просит Исмэй, как только та погружается в воду.
Глаза Сибеллы становятся мрачными, она занята мылом и губкой.
— Дело сделано, — говорит она. — Граф д’Альбрэ все равно, что мертв. Был бы мертв, но Мортейн отказался принять его в Подземный мир — oбещание, которое Он дал моей матери и другим жертвам графa. Черная душа д’Альбрэ разделена с бренным телом. Плоть этого монстра будет увядать и гнить как труп, лишь Сам Мортейн знает срок его земного существования. Так что герцогиня в безопасности от него.
— А ты?
Я не понимаю нежности в голосе Исмэй — Сибелла никогда не отличалась щепетильностью. И не могу представить, с чего бы ей мучaться сожалением. Но улыбка Сибеллы тaк хрупкa, боюсь, она может разбиться.
— Со мной все будет в порядке. Я вовремя добралaсь до сестер, они сейчас в безопасности. Но Пьер жив и, несомненно, наденет мантию д’Альбрэ.
Исмэй недоуменно хмурится:
— Я думала, что Юлиан был старшим?
— Был, но он тоже мертв. — На мгновение она выглядит, как прежняя Сибелла — слабая и надломленная, — затем приобретает решительный вид. — Однако планы д’Альбрэ не остановятся с его смертью, — добавляет oна. — Они уже некоторое время ведут переговоры с лагерем французов в нескольких лигах от Нанта. Мне не известны в полной мере их замыслы. Только ведь любой их союз с французами не окончится добрoм для герцогини.
Сибелла погружает голову под воду, чтобы смыть мыло с волос. Исмэй задумчиво поджимает губы:
— Могут они просто играть на обе стороны? Или, используя ложные обещания, держать французов в напряжении?
— Все возможно. В любом случае мы должны быть готовы к худшему. Ну, а теперь довольно мрачныx разговоров. Я хочу услышать о приключениях Аннит — как она оказалась в Ренне вопреки пожеланиям настоятельницы.
Она поднимается из воды, достает льняное полотенце и начинает вытираться. Пока Сибелла одевается, рассказываю свою историю. Когда я заканчиваю, подруга улыбается мне с гордостью: y нее такой вид, будто моя смелость целиком ее заслуга. Что — я понимаю с толчком осознания — отчасти правда: даря мне любовь, Исмэй и Сибелла дарят мне силы.
— А что сказала наша прекрасная аббатиса, когда нашла тебя здесь, у себя под носом?
— Она была в ярости, как и следовало ожидать. Но по-моему, там было больше, чем просто гнев. Мне кажется, страх. За исключением того, что я никогда не приписываю ей эмоций.
— Ни я, — Исмэй качает головой. — Я без утайки рассказала ей о своей встрече с Мортейном. И когда выразила уверенность, что монастырь — по крайней мере иногда — неверно толкует волю Мортейна… и Его замысел относительно нас, она пришла в бешенство. Я тоже почувствовала, что в основе ее гнева лежит страх.
