— Ой, хочу мяса! — кричит. — Надоели мне все ваши соленья да варенья... Хычница, — говорит, — я, а не травоядная жвачная скотина! Хочу мяса... хочу говядины, кровушки мясной хочу пососать!
Прихватила она с собой верных своих слуг-прихлебателей — росомаху да пару волков, и припустили они напрямки, только шуркоток по лесу-то пошёл, покатился... Бежит, задыхается — разжирела от пустого-то вольготного пребывания да ничего-то неделанья.
А звери тем временем замки посшибали, двери в потаённый тот чуланец открыли — глядят: и впрямь Лягушонка в крынке с молоком полощется.
— Ах ты, мухоморова отрыжка, злыдня ты распроклятая!
А та живёхонько смекнула, что дело-то совсем уж неладно и что прямой ответ ей придётся сейчас держать перед обчеством... Первая же и заголосила, запричитала хлипким да жалостным голосишком:
— Зверушеньки вы мои, лапушки... Каюся: грех на душонку свою положила. Во всём виновата я перед вами! Выдалась же такая моя жизненная заковырина: злая Медведиха силой заставила меня наквакать всю эту ворожбу болотную да постылую. И угораздило же меня тогда плюхнуться в её распоганушшое ведро! Эх, лучше бы мне в те поры утопиться!!
Всплеснула она ладошками и чтой-то проквакала...
И зашумела кругом вода: потекли ручейки и речки, набухли дождевые лужицы. Радостно запели птицы, заплескались рыбёшки, забегали ящерки. Закопошилися кругом букашки да таракашки, запорхали, затанцевали бабочки и мотыльки.
Упросила Лягушка зверей, чтобы унесли они её в самое дальнее-предальнее болото, да и бросили бы там в самый, самый глубокий омут. Да не теряли бы они, сами-то, времечко золотое даром, а делили бы поскорее между собой превеликие запасы Медведихины.
Звери так и сделали.
Унесли они Лягушку на дальнее-дальнее болото да и бросили там в самые густые и непроходимые камыши. А та нырнула под ближайшую кочку, да и была такова.... С тех пор её никто никогда и не видывал. Медведихины же все припасы — солёные, сушёные да превкуснушшие — зверюшки поделили между собой. То-то пир горой у них пошел... То-то радость!
* * *
Три дня и две ночи искала Медведиха со своими служками-побегушками «оброненную-то» тушу мяса, да так и не унюхала, не нашла ничего. Чуть слюнями совсем не изошла. Да и как-то, уж вовсе не по-доброму, стала поглядывать на своих-то подручных. Те — потихоньку да потихоньку — в кусточки и схоронились...
На четвёртый день воротилася — едва-едва ноги волочит:
— Обманщики, воры! — кричит. — Ну, дорогие мои подсказчики, пропишу я вам сейчас пять нулей! Вы у меня стойку на ушах делать будете! Всех, всех уморю! Узнаете, как обманывать-то меня, саму Медведиху!
