Бьются зверюшки, счёт дням потеряли... И всё на Медведиху да на Медведиху работают. Чтоб ей, косолапой, ни дна ни покрышки!.. У самих-то гнезда не свиты, норы не прорыты, запасов на зиму — никаких... А лето-то красное на исходе!
Вокруг же разнепонятная неразбериха да несуразица: речки будто бы журчат, но где-то под землей; дожди с неба льются, а до земли не достигают... Деревья в рост не пялятся, цветы бутонцев не распущают... и только густо и рьяно попёрли повсюду обильные всходы дурной трынь-травы. И даже солнышко никого уже не радовало, потому как ни на умывание, ни на купание, ни на постирушку какую, прости господи, ни у кого в запасе-то не было ни капелечки лишней воды.
Ну всё, — в один голос решили звери, — конец света, знать-то, уже не за горами...
И лапы, и крылья у них опустились. Только кукушонка одна, слышно, надрывалася, за малюсенький свой кувшинец родниковой-то воды. Кукотала да кукотала, как заведённая: злой Медведихе долгие лета отсчитывала...
* * *
Но, однако же, выручила всех обитателей лесных, болотных да луговых, зверюшечка малая да шибко юркая — ласка.
Была у неё обязанность: перед сном у Медведихи за ушами чесать да пятки её, задубелые да заскорузлые, пощекатывать. Для разнеживающего, значит, удовольствию...
Вот и просклизнула она в неурочный час, будто нитка в иголочку, в щёлку малую, неприметную — в потаённый глухой тот чуланец, да всю тайну-то Медведихину и выведала.
Выведала, значит, да всё, как есть, зверям да птицам и рассказала, что живёт-де у Медведихи-то в тайном чуланце Лягушечка волшебная; и что держит её Медведиха в крынке с козьим молоком; и что-де ходит она туды каждый вечер да с нею шопчется... И что вся эта ворожба на лесную окрестную воду — не что иное, как Лягушонки той проклятушшой козни.
Рассердились звери: заурчали, ощетинились... А как помочь делу-то — не знают.
...Вон какая она, Медведиха-то: лик лохматый, взгляд недобрый, лапы, как грабли загребушшие...
А лисичка-озорничка хвостом вильнула, да и говорит с лукавинкой:
— Оммануть её надо, Медведиху-то.
Сказать ей надобно, мерзавке, что ехали-де по дальней дороге торговцы, да и обронили, мол, ненароком цельную жирнющую тушу мяса... Мы, мол, хотели было её притащить, да силушки-то у нас таковой нету. И что, мол, надо бы поторапливаться да поспешать, дабы сорочонки-проныры да вороньё востроглазое не расташшили бы её по кусочкам...
* * *
Как услышала Медведиха эту весточку-то, нежданно-негаданную, да шибко приятную:
