Налаживать водный транспорт на Дону, а также Азовском и Черном морях, из Москвы, вскоре после занятия Ростова красными, прислали некоего певца. Обладая в общем недюжинными умственными, а в особенности голосовыми данными и прочтя внимательно несколько популярных книжек Госиздата, это лицо считало себя, конечно, вполне подготовленным, чтобы приняться за воссоздание советского коммерческого флота, состоящего из отобранных у частных владельцев судов. Но навигация 1920 года открылась; суда были налицо, а движение чем-то тормозилось. Грузы лежали подолгу на берегу. Пока можно было еще успеть сделать рейсы вверх по Дону, привезти оттуда лес и перекинуть туда нефтяные продукты (главная задача навигации), этого сделано не было. Певца за нераспорядительность убрали, заменив более надежным в политическом отношении человеком. Главной же задачей центр поставил себе поднять производительность труда служащих водного транспорта. А для этого, по его мнению, нужна была палка. Палку эту дали в виде института политических комиссаров. В Ростове создан был Дончерноморполитвод, который, в лице главного комиссара водного транспорта и стал фактически хозяйничать на всех водных системах Юго-востока. Начались строгости, посыпались аресты, наказания служащих, вскрытия служебных столов в их отсутствие, доносы, обыски у них; свирепствовал бывший карманник, в качестве председателя Труддезертиркомиссии сажавший сотрудников в Чеку за малейшее опоздание на службу, хотя бы и не по их вине; подтянулась комячейка, чаще ею стали назначаться собрания служащих и на них выноситься резолюции с протестами против белогвардейских шпионов и с засвидетельствованием преданности обожаемой власти. А в это время пароходы терпели аварии, один даже умудрился сгореть; баржи сплошь и рядом ходили пустыми и, захватываемые военными властями, бесплодно простаивали на местах. "Дончерноморы", однако, не унывали: они усердствовали в местной прессе, рекламируя свою деятельность и показывая в дутых цифрах, как блестяще налажена работа водного транспорта. В Москву летели телеграммы, отчеты, ведомости погрузок, отправок, разгрузок и перегрузок, состояния глубин и перекатов; приезжали и уезжали из центра инспектора движения, что-то записывая и представляя кому-то отчеты.
Между тем, в то же самое время не принимались никакие меры к тому, например, чтобы до ледостава вывезти необходимый для следующей навигации уголь, лежащий на пристанях по р. Дону, не производилось дноуглубительных работ, не было создано никакого реального плана эксплуатации речного флота и не приняты были меры к тому, чтобы вовремя заготовить материал для его ремонта. Комиссар ДКОУВТ чувствовал себя, тем не менее, прекрасно, завел шикарный русский выезд, в пару рысаков, устраивал по праздникам увеселительные катания на пароходе со знакомыми девицами и, разумеется, смотрел сквозь пальцы на то, что делалось по заготовительной и материальной частям управления. Результаты не замедлили сказаться. Надо было представить к ростовской выставке годовщины Октябрьской революции диаграммы, рисующие положение водного транспорта на Дону. Когда их составили, то сравнительно с данными предыдущих лет определилась такая ужасающая разница не в пользу советского хозяйничанья на Дону, что руководители ДКОУВТ не знали, как выйти из этого неприятного положения. На железных дорогах Ростовского узла в этом отношении картина была все же более благоприятная. Думали, гадали и решили дать диаграммы более затемненные и труднее расшифровываемые для рядового обывателя, вроде данных о потоках грузов или же диаграммы глубины Дона и тому подобные нейтральные сведения. Таким образом, тут-то и "нашла коса на камень" для Дончерноморполитвода. Это оказалось куда сложнее, чем писать радужные реляции в местных газетах о победах пролетариата в деле восстановления водного транспорта. А тут еще новые неприятности! Упомянутого мною комиссара убрали. Выражено было неудовольствие из центра и назначена ревизия продовольственной и заготовительной частей. Роковым образом вслед за назначенной ревизией в здании водного транспорта ночью возник пожар, охвативший вскоре весь дом. И весь Доно-Кубанский водный транспорт, — самый большой в Ростове семиэтажный дом, — со всем делопроизводством, документами, материалами и отчетностью, полностью в ночь на 11-ое января 1921 года сгорел. Этим актом и закончился первый год навигации на Дону при советской власти.
