супругом накладывала свой отпечаток и делала
старше. Густые рыжие волосы были подняты вверх
и заколоты в небрежный пучок. Зеленые с
коричневыми вкраплениями глаза то лучились от
радости, то меркли, стоило ей их только перевести
на профессора. Леди была в темно-зеленом
фланелевом платье с белой кружевной отделкой по
краям стоячего воротничка и отложных манжет, а
на груди висели золотые часики.
— Гелеон,
а
ты
уже
помолвлен? —
неожиданно обратилась к юноше леди Рабуш, отчего у профессора поползли брови вверх.
— Нет, в нашей семье традиция — все
помолвки только по окончании академии, —
ответил он и поблагодарил хозяйку за наполненную
в очередной раз чашку.
— На здоровье, голубчик, — улыбнулась
она, — я сразу поняла, что добирались вы с сестрой
долго, проголодались. Послушайте меня, я много
лет живу на свете, не занимайтесь сегодня своими
дипломами. Отдохните, а завтра с новыми силами
сделаете больше.
— Да, похоже, они большую часть пути
вообще пешком проделали, — ухмыльнулась леди
Рабуш и вновь обратилась к Гелеону, — вы с
сестрой из бедной семьи, не так ли? Откуда я
поняла? Посмотрите на ее руки, они в мозолях, и
видно, что стирать свои чулки ей приходится
самой, значит, прислуга отсутствует. У тебя руки не
лучше. Да и странная традиция…выходит, пока не
заработаете несколько десятков тысяч къярдов, за
Вас приличную девушку ни один отец не отдаст.
— Рабуш! Что ты себе позволяешь? —
возмутился профессор, с удивлением рассматривая
леди. — Ты так рассержена моим отказом остаться
здесь еще на неделю, что готова искусать всех
вокруг?
— Ах, оставь меня, Джордж, — вспылила
леди и, демонстративно поставив чашку на стол и
положив недоеденное пирожное на блюдце, поднялась, — простите меня, Патриция, у меня
пропал аппетит. Пойду погуляю, а то боюсь, что и
ужин проигнорирую по этой же причине.
Она покинула гостиную, хлопнула входная
дверь, мы с Гелеоном и хозяйкой сделали вид, что
ничего не произошло.
— Извините нас за некрасивую семейную
сцену, — вздохнул профессор и поднялся, —
спасибо, Патриция, все было очень вкусно. Пойду, поищу свою строптивицу, завтра мы уезжаем.
Мы продолжали пить чай, а когда шаги
профессора
стихли,
хозяйка
попросила:
«Пожалуйста, не обращайте внимания, Рабуш не
умеет жить тихо, спокойно. Ей требуется выплеск
эмоций, зрители».
— Она
ведь
не
из-за
соревнований
отказывается уезжать, не так ли? — спросил
Гелеон, улыбнувшись мне. — Не пугайся, Аллиан, я знаю, что тебя повергают в ужас такие выходки.
Мне кажется, что здесь замешан другой мужчина.
