было решено и определено: наука не могла идти далее. Славное время, чудное время. И давно
ли оно свирепствовало у нас на святой Руси? Давно ли Сумароков слыл «российским госпо-
дином Расином»? Давно ли Мерзляков – человек даровитый и умный, душа поэтическая – с
важностью, нисколько не думая шутить или мистифицировать публику, разбирал неподража-
емые красоты творца дубовитого «Синава» и свирепого «Димитрия Самозванца»!..
101
И. В. Щеглова, Е. Князева, Е. Степанцева. «Пишем роман. Основы писательского мастерства. Очерки и размыш-
ления»
От автора достается классицизму и романтизму: «Всемирную историю искусства, то есть
искусства не какого-нибудь народа, а целого человечества, разделяют на два великие периода, обозначая их именами классического и романтического». Увлекая читателя за собой в дале-
кое прошлое, Белинский не боится древних греков, не рискуя увязнуть, легко проносится по
древнегреческой культуре, творчеству, драматургии. Играючись, обрушивает на голову чита-
теля поток имен, событий, философских взглядов. Тут у него соединились и «умерший народ-
художник», и «варвар-римлянин», и «божественный голос, взывающий из забытого уголка
мира»… «Исчезают только конечные формы, а формы искусства вечны и непреходящи, ибо в
их конечности является бесконечное…»
Несколько очумевший читатель спросит: «А где же тут о «Горе от ума?»
Будет, непременно, но еще многое предстоит узнать читателю, прежде чем он приступит
к разбору собственно произведения, чьим именем воспользовался Белинский для обозначения
своей статьи. (Прошу прощения за вольность, так как был момент, когда я засомневалась: а ту
ли статью я читаю?)
Но вернемся к классицизму, к его пониманию французами и немцами, которые, в отли-
чие от древних греков, не понимали «возвышенной простоты», а французы даже «пытались
заменить ее натянутою декламациею и риторическою шумихою».
Романтики, по Белинскому, оказались еще хуже, они «полагали романтизм в бесфор-
менности и диком неистовстве». Таким образом они отвергли «ложный классицизм», породив
таким образом «классиков романтических». Белинский пишет: «Мы смеемся над классиче-
скими разделениями поэзии на роды и драматической на виды; но понимаем ли мы сами это
дело лучше их? Мы говорим «драма, трагедия, комедия», а не думаем, в чем состоит значение
этих слов и чем они друг от друга отличаются. Кровавый конец для нас еще и теперь признак
трагедии, веселость и смех – признак комедии, а то и другое вместе и с благополучным окон-
