Я тренирую Джемму на пляжном симуляторе. За сорок пять минут, что мы здесь, я рассказал об основах: как ловить волны, как выгребать к берегу.
— Ну? — оборачивается она, выжидательно глядя на меня.
Солнечные лучи путаются в темно-золотистых прядях, глаза лучатся невероятным синим светом.
— Лучше.
Перешагнув через нос доски, я встаю у нее за спиной, причем настолько близко, что чувствую запах шампуня и пота.
— Я тоже так подумала, — кивает она.
— В следующий раз попытайся немного развернуть левую ногу. — Оценивающим взглядом я смотрю, как она выворачивает стопу. — Будет удобнее, если ты поставишь ноги на пару сантиметров шире и чуть глубже прогнешься.
Кончиками пальцев давлю на поясницу, прямо над резинкой тянущихся темно-серых плавок.
— Поняла, — кивает она.
— Обычно хочется посмотреть вниз, увидеть, как ноги стоят на палубе, но если не опускать подбородок и глаза, держать равновесие проще.
— Ладно.
— И бедра, — говорю я, провожу рукой по изгибу талии, прижимаюсь бедрами к ее бедрам, — должны быть вот так.
Большим пальцем дотрагиваюсь до края плавок, сдерживая порыв двинуться дальше.
— Хорошо.
Джемма нагибает шею так, что я дышу ей на ухо. Тяжело сглатываю и через силу отступаю. Все утро я сомневаюсь в каждом шаге. Хотя нет, не так. Я сомневаюсь в себе всю неделю.
Может, подойти и поговорить? Или лучше держаться подальше? Мысли о ней засели в голове. В понедельник я даже попросил Тиш изменить график, потому что не был готов встретиться с Джеммой на работе. Я думал, что проглазею на нее весь вечер. Детский сад какой-то.
Стыдно от того, насколько чутко я реагирую на каждое ее движение. Стоять близко, касаться мягкой кожи, видеть, как она усердно выполняет шаги, растягивая гибкие мышцы, — это издевательство.
У нее трепещут ресницы, а у меня внутри все переворачивается. Она смеется, а у меня бешено колотится сердце. Она мимоходом трогает меня за запястье, и меня трясет. Какой парень двадцати двух лет будет дергаться из-за девчонки?
Джемма потягивается, выпятив грудь.
— Ну что, сенсей, каков вердикт?
— У тебя неплохо получается, — говорю я, отведя глаза, чтобы не пялиться на грудь.
Она судорожно выдыхает и трет руки.
— Спасибо. Это сложнее, чем я думала, а ведь я даже не на воде.
И не говори-ка.
— Да, это сложно, но как только разберешься, с серфингом ничто не сравнится. Остальное испаряется.
— Забывается?
Рукой она заслоняет глаза от солнца. Легкий ветерок усиливается, обдувает, кончики ее волос щекочут мне предплечья.
