И била она словами, как Перуновым огнем, и хмурилась, словно тучка. А губы у нее все равно сладкие, как липовый мед, и тело сильное, гибкое — только в руках и держать, не отпуская. С ночи самой до утра. Водить ладонями по спине, плечам, трогать грудь небольшую, округлую сквозь ткань — и того достаточно, чтобы в штанах тесно стало от одной только мысли.
Рарог вздохнул, сминая пальцами переносицу, отвлекаясь от разглядывания свода крыши над головой в дружинной избе. А тело и правда откликнулось на образ Грозы. Неладно что-то с этой девчонкой. Точно неладно. Даже не потому, что она сквозь воду видеть умеет — то другой вопрос, который надо бы еще разведать, если оказия будет. Просто беспокоило, что она голову так сильно пьянила — первый раз такое случается. И хотелось махнуть на все рукой, забрать соратников, которые в детинце уж и пригрелись скоро, да струги свои прочь от Волоцка развернуть. Потому как, коли девица так в сердце вонзилась с размаху — от того не будет добра. Выдирал такую занозу уже, было дело. Когда уходить пришлось из своего рода.
А Владивой тоже задумал что-то. Совсем не зря заманил в гости и вид сделал, что не понимает, кто есть кто. Будто и правда купцы какие к нему заехали.
— Чего ворочаешься, Рарог? — узнаваемый голос Волоха донесся сквозь темноту.
Кто-то всхрапнул в дальнем углу, и снова все стихло. Рарог сел на лавке, опустив ноги на твердый, притоптанный земляной пол. Нашарил сапоги и сунул туда ноги прямо так, набосо. Ватажники, изрядно устав за день да вдоволь наевшись за дружинным столом, повалились на лавки и заснули раньше всех. Теперь хоть в кувшин глиняный ложкой бей над ухом, не проснутся.
— Да не спится чего-то, — вздохнул Рарог.
— Чего вдруг? — хмыкнул ромей. — Не нравится в стенах княжеских?
— И это тоже.
Рарог встал и, на ходу натягивая рубаху, поплелся вон из избы. Может, коли воздуха свежего ночного глотнуть, так и в голове яснее станет.
Тихо было кругом. Капало где-то с крыши: только что дождь прошел из набежавшей мимоходом тучи, сыростью лег на траву, что пробилась из недавно оттаявшей земли. Рарог свернул между ристалищ — к терему. И услышал вдруг, как женские голоса где-то в стороне переливаются. Час поздний, а не спят еще. Челядинки, небось: работу не всю закончили. Но, пройдя чуть дальше, он увидел две фигурки, заметные в темноте только из-за светлых платков, что покрывали их головы.
Женщины взвизгнули, как его разглядели на тропе, друг к другу прижались.
