И мастерские.
Мастерские были знатные! Много лет спустя я в них пристроил начальником того самого друга Жорку. Жорка к тому времени сложный путь проделал. Но в одном он не изменился — как был весёлый попивающий матершинник, бабник и охальник, так им и остался. Но при этом была, есть и будет в Жорке отличительная черта — голова у него на месте, руки к нужному месту пришиты, а здравый смысл присутствует просто в избытке. Пришлось отстоять его кандидатуру в «неравном бою», но к тому времени я уже в полном фаворе был. Были и у меня недоброжелатели, но правила игры я усвоил хорошо и во всём опирался на Роальда — тот меня в обиду не давал.
А в мастерских было всё. В принципе, можно было «жигулёнка» изготовить. Вот только кузов и резину для колёс пришлось бы со стороны брать. Впрочем, такие мастерские при многих крупных институтах были не редкость. Вечный рассадник «левых» работ, десятирублёвых халтур и прочих прелестей рабочего класса. Правда, у других работали мастера своего дела, выпертые с основной работы за пьянку, а у нас контингент был покруче. Тоже не сахар, но Жорка умел с этими мужиками обращаться. Так что все наши заказы всегда в срок выполнялись, без исключений. Заказов, сами понимаете, не так уж и много было. Это после, когда до Установки дошли, прибавилось мастерским работы, а когда я пришёл, то ковырялись они в основном по мелочи. Стекло дули, кое-какие железяки точили, да в электронике ковырялись.
Впрочем, это слушать неинтересно. Интересно в этом всём жить и работать… однако об этом вам любой пенсионер скажет. Иной на одном заводе всю свою жизнь проторчит, а разговорится — до утра не переслушаешь. Так что не буду отвлекаться. Главное, Жорку я в наш НИИ притащил, чему и по сию пору несказанно рад.
Так я и работал, пока Роальд меня в теоретический отдел не сосватал, который, кстати, сам лично и возглавлял. К тому времени я уже начальником лаборатории был. Кое-какие научные задумки у меня шевелились, но по большому счёту тяготел я больше к теории. Преимущество работы в НИИ было в том, что самый большой отдел в нём назывался информационно-аналитическим. Работали там практически одни женщины и дело своё они знали — еженедельные сводки были такими, что только пальчики оближешь. Кстати, закрытая информация стекалась там в отдельное бюро, которое формально входило в отдел, но на самом деле существовало само по себе и даже располагалось в отдельном помещении. Некоторая информация миновала все инстанции и напрямую ложилась на стол Роальда. Это уже личный привет от хозяев — КГБшная сводка, плюс что-то из АН СССР. Наш внутриинститутский НТС — научно-технический совет — по средам эту информацию жевал и пережёвывал, выделяя необходимое. И это самое «выделение» размазывал по начальникам лабораторий и отделов, когда ломтями, а когда и тонким слоем. Честно говоря, до самого последнего момента я так и не мог уловить какой-то связи между тематиками. Естественно, все их мне и знать было не положено, но где напрямую, а где домыслами — спектр уловить я мог. Иногда даже досада брала — разберись-ка в этой мешанине направлений! Помнится, года четыре подряд всё так или иначе на биохимию было завязано, а потом резко пошли темы по самой, что ни на есть передовой квантовой механике, а биохимия отошла в прошлое. Ещё раз повторюсь — есть и плюсы. Поневоле энциклопедистом станешь с такой работой.
