- Так я думал, стоя на холодном мостике, ежась от январского морозца наблюдая как матросы скалывают лед со снастей и механизмов боевого корабля.
Ко мне незаметно подошел Ростислав и как это только он умеет начал разговор.
- Э алё, большое начальство о чем задумался, когда план ГОЭЛРО будем нести в народ да ликбезы всякие.
-Вадик, а тебе не пора на твой авианосец проверить самолеты, радиостанции, людей подбодрить?
Оборвал словоблудие моего единственного в этом мире соотечественника и заодно главного конструктора авиации да еще и знатного матерщинника. Встретились мы с ним на яхте когда я еще был простым матросом но уже проявил себя знатоком по электрической части и был на хорошем счету у мичмана Ставицкого заведовавшего всем этим хозяйством, он даже просил перевести меня в гальванеры как тут называют электромехаников. А тут такой случай Палубная команда перетаскивала канат и зацепившись Вадим Суржиков упал и пробыл два дня в беспамятстве, а когда пришел в себя начал разговаривать на фене да еще а-ля девяностые. Хорошо, узнав об этом, с большим трудом оставшись с ним на едине сумел объяснить куда он попал и что его ждет. Как ни странно он мне поверил, не сразу, но поверил. После в беседах всплыла его биография, родился в семье профессора закончил авиастроительный институт и даже четыре года успел отработать в конструкторском бюро. Потом лихие девяностые закрутили Вадика он подался как говорится в рэкетиры и пошла совсем другая жизнь; терки, разборки, дойка лохов. Потом тюрьма и выход на новую ступень развития, перешел работать в службу безопасности банка помогли связи приобретенные на нарах. Дальше был застой в развитии скучная но хорошо оплачиваемая работа уже не удовлетворяла Ростислава, да и возраст начал сказываться хоть походы в качалку и тренировки по боевым искусствам были регулярными но он уже стал ощущать, что сдает позиции в строгой иерархии банковской охраны. Осознание свой скорой отставки привели его к любимому решению всех проблем в нашей стране- стакану наполненному алкоголем, что только усугубило его положение в банке. И вот хорошенько набравшись он падает с лестницы, теряет сознание, а приходит в себя уже на яхте.
Признаться не о таком товарище мечтал я лежа ночью в гамаке раскачивающемся на волнах, корабле. Но выбирать не приходилось, да и Вадик удивлял не сочетаемыми вещами. Он разговаривал как "блатной" и тут же мог поддержать светскую беседу причем на французском, он тупил разглядывая маслобойню и тут же мог прикинуть как надо отцентровать фюзеляж самолета.
